Она верила в россказни о гардеробе Розы, о том, что мать была до смешного экстравагантна и крайне расточительна.
– Мои платья… ты их тоже сама шила? Поэтому запрещала брать поношенную одежду, которую дарили мне леди?
Роза пожала плечами:
– Я ненавидела себя, когда надевала обноски моих братьев.
– Ты хотела, чтобы у меня было то, чего не имела ты? – спросила Речел.
– Я хотела гордиться тобой.
Гордость. Гордость Розы. Гордость Генри. Ее собственная гордость, мешавшая ей просить мужа быть с ней более искренним. Речел устала от всего этого. Она снова указала на мешочек с деньгами:
– Это твое, Роза. Я брала у тебя взаймы и теперь отдаю.
– Можешь считать их своим наследством, Речел. Ты мне ничего не должна.
Не должна. Речел удивило, что ее мать поступает так же, как Генри, считавший, что если жена что-то делает для него, он становится ее должником и обязан рано или поздно отплатить той же монетой. Речел опустила мешочек в карман:
– Хорошо… пусть будет по-твоему. Роза перевела разговор на другую тему:
– Знаешь, мне когда-то очень нравилось жить в этой долине. Я уже не помню, сколько времени прошло с тех пор… – она покачала головой. – Я возвратилась в эти места и нисколько не жалею.
– Но как же ты бросила бизнес? – удивилась Речел.
– Я тогда была порядочной, Речел, – продолжала Роза, не обращая внимания на вопрос дочери. – Маленькая хорошенькая дочка фермера, которая любила возиться в огороде…
Речел вспомнила горшки с цветами на окнах борделя. Вспомнила, что там во дворе тоже был огород, за которым Роза ухаживала. А весь выращенный урожай отправлялся на кухню.
– …Здесь теперь твой город, твоя земля, – говорила Роза. – В долине достаточно места. Следующей весной я уеду, найду себе пристанище у реки.
– У нас тоже достаточно места, – возразила Речел.
– Но я не могу остаться! Ведь здесь живет твой муж – или кем ты его там считаешь?
Речел не ответила. Мать и раньше частенько иронизировала по поводу ее планов и мечтаний о будущем. Речел была не в силах придумать причину, из-за которой Роза могла бы остаться в Промисе, и еще не решила, хочет ли она сама, чтобы Роза осталась.
– Ты не первая женщина, которой приходится выбирать между родителями и любимым человеком, – сказала Роза. – Но в твоем случае выбрать нетрудно. Ты считаешь, что тебе нужно быть рядом с мужем, и мы обе знаем, что я такого внимания не заслуживаю.
– Ты так говоришь, словно сама когда-то делала подобный выбор, – возразила Речел. Она понимала, что в словах матери есть изрядная доля правды, хотя не знала, можно ли назвать любовью то, что она испытывала к Генри.
– Я хотела многому научить тебя, Речел…
– И тебе это удалось.
– Но я не научила тебя быть эгоистичной. Тогда тебе было бы легко сделать какой угодно выбор.
– А если потом будет мучить совесть?
– Если бы ты была эгоистичной, то помнила бы не о совести, а о выгодах, которые приобрела.
Роза повернулась и направилась к хижине. Они никогда раньше не разговаривали так долго, но Речел казалось, что и эта беседа еще не окончена. Так и произошло. Роза остановилась и позвала:
– Речел!
Та подошла к матери и увидела в ее глазах суровость, а на губах – презрительную усмешку. Точно так же на Речел смотрел Генри, когда боялся обнаружить перед ней свои слабости.
– Да, я тоже делала подобный выбор: остаться с тобой или уехать с мужчиной, которого, как мне казалось, я любила. Была одна семья, которая хотела тебя забрать. Я бы с радостью отдала тебя, если бы не боялась укоров совести и была хоть чуточку эгоистичной.
В этих словах для Речел было столько нового и неизвестного, что она испытала настоящее смятение чувств. Ей хотелось о многом расспросить мать, но в голову пришел только один вопрос:
– Кто был этот человек? Мой отец?
– Да – если ты хочешь так его называть. Он служил в армии северян и дезертировал, когда его полк пытался захватить Колорадо. Оказался в наших местах, встретился со мной и хотел, чтобы мы уехали в Денвер-Сити.
– Понятно… Он хотел, чтобы ты бросила меня. Но тебе не хватило эгоизма. А теперь ты жалеешь об этом, так как, наверное, думаешь, что моя жизнь все равно не удалась.
Роза ничего не сказала, только глаза ее заблестели – от слез или от гнева? Речел показалась нереальной даже сама мысль о том, что у нее где-то есть отец. Она почему-то не испытывала к этому человеку ни любви, ни ненависти. Его просто не существовало. Когда-то Речел очень хотелось узнать правду о своем отце, но теперь ей было все равно. Она привыкла жить своей жизнью, и даже если бы Роза призналась, что никогда ее не любила, для Речел это не явилось бы сильным душевным потрясением.
– Но почему, Роза?.. – пробормотала Речел.
– Почему я осталась с тобой? Потому что мне хотелось того же, что и тебе: не отказаться в этом мире одинокой, чувствовать, что ты кому-то необходима. Или ты спрашиваешь, почему я вдруг все рассказала? Потому что сейчас больше, чем когда-либо, тебе нужно знать правду.
– Нет, Роза, мне почему-то теперь все безразлично. Ты могла бы рассказать и раньше. Я хотела знать эту правду каждый раз, когда играла во дворе дома и ты звала меня – но только для того, чтобы отправить на чердак. Я хотела ее знать, когда ты дала мне эти деньги… – Речел похлопала ладонью по карману. – Но ты даже не попрощалась со мной по-человечески. Затем, в какой-то миг, я поняла, что, кроме матери, мне нужен кто-то другой…
– Ты просто поняла, что нужно полагаться только на себя, – ответила Роза, – верить только себе. Ты научилась быть сильной. – В ее голосе звучала гордость. – Когда-то я говорила тебе, что нужно бороться только за себя, а не за кого-нибудь другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87