В аэропорту время пошло быстрее: пока ела, забирала сумку из камеры хранения, получала деньги в «Tax Free», объявили начало регистрации.

5

Первое, что почувствовала Катя, проснувшись, – абсолютно родной сердцу дух, запах свежего перегара.
Чуть приоткрыв глаза, сквозь щелочки Катя увидела, что сосед тоже проснулся и смотрит на нее. Перегаром тянуло именно от него, такого роскошного и благополучного, обладателя сногсшибательной дорогущей куртки.
Катя видела по «Дискавери» целую передачу про этот запредельный мужской гламур. Производила их одна-единственная фирма, и обычному обывателю название ее мало что говорило – только тонким знатокам и специалистам.
Весь процесс шел вручную, и подделать такую вещь было невозможно, абсолютно не имело смысла. Между прочим, сногсшибательной куртка была в самом прямом смысле слова.
«Да, плохонько же сейчас тебе, бедному немцу. Или кому там еще… Американцу? Голландцу?… Все ж таки пьянка интернациональна, перегар космополитичен, а алкоголизм бродит по Европе, как призрак коммунизма», – лениво и сонно подумала Катя.
Она подняла глаза, переводя взгляд на лицо пьянчуги, и «навела резкость»…
Через мгновение ей остро захотелось вскочить, убежать, спрятаться где-нибудь в самом хвосте, а лучше – в кабине пилота, захлопнув на замок бронированную дверь.
Еще можно было надеть спасательный жилет, обхватить голову руками, пригнуть ее к коленям и по надувному трапу соскользнуть куда-нибудь подальше отсюда. Десятки раз выслушав это в теории, Катя бы справилась…
Рядом с ней сидел Герой ее романа, ее Прекрасный Принц, ее Идеальный Мужчина.
Как в Средние века у рыцарей были Прекрасные Дамы, так и у Кати вот уже пятнадцать лет был свой Мужчина, герой ее грез и мечтаний.
Она не посвящала ему стихов, не совершала подвигов в его честь, но каждый раз, когда жизнь в очередной раз давала трещину, а семейная лодка разбивалась о быт, она извлекала его из потайных уголочков души, сдувала нафталин, и он вырастал рядом надеждой и опорой, терзая безответным вопросом: «А что было бы, если…»
Когда личная жизнь налаживалась, он тихо и безропотно удалялся на задний план, сворачивался клубочком где-то под сердцем и лежал там тихохонько до тех пор, пока Катя снова не начинала в нем нуждаться.
Пару раз Катя мысленно прощалась с ним насовсем, говоря, что дальше все будет хорошо и она теперь справится без него… Он безмолвно удалялся, но не уходил окончательно, лежал себе незаметно, чтобы в трудную минуту снова появиться рядом верным другом и героем.
Если бы кто-нибудь спросил, хочет ли она встретиться с ним наяву, она наверняка отказалась бы с испугом. Свят, свят… Тот молодой человек, которого она когда-то знала, не заинтересовал бы повзрослевшую Катю, а представить его сложившимся мужчиной – с новыми привычками, взглядами, – она даже не пыталась. Новым он был ей безынтересен.
Да и что общего могло быть теперь между ними, когда у каждого, как говорят моряки, зад оброс своими ракушками?…
И вот Он, ее Герой и Рыцарь, сидит пьяный рядом с ней в соседнем кресле – и не спрятаться, не скрыться.
Листья желтые, скажите, что вам снится…
Или как у Дюма: «Десять лет спустя», «Двадцать лет спустя».
Впрочем, двадцать еще не прошло. Но Кате казалось, что она узнала его и снова узнала бы из тысячи. Даже теперь, когда поредела шевелюра, мощно пробилась в висках седина, неумолимо наросли на пузо лишние килограммы излишеств.
Мамочки мои, я же наверно страшна как смертный грех!..
Неумытая, не накрашенная, голова грязная, чуть живая от усталости…
А вдруг у меня во сне рот открылся? Да ведь у меня уже все лицо в морщинах, и под глазами мешки бывают с утра!!!
А я еще иногда всхрапываю во сне и сама от этого просыпаюсь. Вот позор-то, если храпела…
Катя попыталась отвести взгляд от его лица… и не могла. Так, наверно, кролик смотрит на удава в последние мгновения своей жалкой кроличьей жизни.
Сейчас сожрет…
Но Он не сожрал.
Он улыбнулся, еще раз дохнул густым перегаром прямо ей в лицо, спрашивая на не слишком хорошем английском разрешения пройти.
Голос был высокий, тонкий, неподходящий для такого крупного мужчины. Незнакомый голос. Не Его… Хотя рост примерно тот же и комплекция подходящая, если убрать лишние килограммы.
Катьке очень хотелось разглядеть его хотя бы со спины, но он двинулся по проходу назад, а обернуться было страшно. Ведь даже чудом уцелевшие кролики никогда не оглядываются на удавов. А Катя не была уверена, что уцелеет.
Катька хорошо знала Его спину, ведь именно со спины она впервые обратила на Него внимание. В начале первого курса, было еще тепло…
Когда Он попался ей на глаза еще раза три, Катя всерьез заинтересовалась и стала наводить справки. По большому счету, интересоваться там было особенно нечем: не красавец, походка вразвалку, ноги косолапит, угрюмый и необщительный, одет кое-как… Бирюк. Не душа компании.
Почти всегда Он попадался на глаза вместе с товарищем из Его группы, более продвинутым и видным, хоть и мелким. Пат и Паташон. Тарапунька и Штепсель. Рам и Ширам. Хотя нет, Рам и Ширам из другой оперы…
Они учились на одном с Катькой курсе, только на другом факультете. Салажата-первогодки, не нюхавшие пороху. Правда, держались по-взрослому, с достоинством, выгодно отличаясь в Катиных глазах от беспечных сверстников, стрекозлов, не видавших ничего серьезней средней школы.
Кате Он встречался часто, но не так часто, как хотелось бы. Катя примерно знала расписание их лекций, знала, где и когда их встретит непременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18