Погружаясь в сон, Ханна представляла себе, как наступит утро, а она будет лежать здесь – превратившись в льдышку, и ее широко раскрытые неподвижные глаза будут устремлены в потолок.
Отец немного погрустит, а потом они – мать, Бен и особенно Грейс – поймут, насколько лучше им будет без нее…
Стук – шлеп!
Сон слетел с Ханны, и она подскочила на кровати. Пальцы автоматически потянулись к старому игрушечному медвежонку, зажатому между постелью и стеной. Она прижала игрушку к груди, сердце бешено колотилось.
Стук – шлеп – стук!
Опять этот звук… Енот? Иногда еноты залезали в мусорные ящики, если папа и Бен забывали плотно закрыть крышки. Однажды она услышала, как енот бегает по крыше, прямо у нее над головой. Но это был иной звук – он шел… Он шел изнутри, снизу.
Сердце у Ханны ушло в пятки. Подмышки стали мокрыми. Послышался новый звук, странный, скребущий, будто… будто… Ей вспомнился Ру – английский спаниель, который жил у них, когда ей было четырнадцать лет, и, состарившись, бродил по дому по ночам. Когда он ступал по старым половицам в кухне, его когти производили такой же скребущий звук.
Точно, это собака. Ханна услыхала, как та тихонько поскуливает, точно так же, как Ру, когда тот попадал в незнакомое для него место.
Какой полоумный полезет в дом с собакой? Как ни была Ханна напугана, она не собиралась лежать и ждать.
Она выскользнула из кровати, стараясь не шуметь, и прокралась в коридор. Ноги подкашивались. Спускаясь по лестнице, она держалась стены, где половицы не так скрипели. Внизу она осторожно обогнула стойку перил и из темной гостиной выглянула в кухню, освещенную каким-то необычным слабым светом.
Он стоял у открытого холодильника – худенький мальчик в грязной оранжевой ветровке, на побелевшем лице алел морозный румянец, на кроссовках налипла засохшая глина. Подле него на полу лежал такой же грязный золотистый ретривер, он поводил носом, вдыхая все разнообразие ароматов, исходивших из холодильника.
Мальчик, наверно, услышал ее шаги, потому что внезапно поднял глаза и на лице его появилось выражение страха, смешанного со смущением.
– Привет, Крис! – сказала Ханна, стараясь придать тону беззаботность.
– Что ты здесь д-д-делаешь? – заикаясь, вымолвил Крис.
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Я подумал, что здесь никого не будет. Я… я есть хочу. Задняя дверь была не заперта…
Она уставилась на него, раздумывая, что бы отец или даже Грейс сделали в этом случае. У Криса, по-видимому, какие-то неприятности… И можно поспорить, что Грейс сейчас рвет на себе волосы, не зная, где его искать. Но Ханне почему-то казалось, что не стоит лезть к Крису с вопросами.
– Нашел что-нибудь стоящее? – поинтересовалась Ханна и вдруг поняла, что на ней надета только фланелевая рубашка от пижамы, доходившая до колен. Но ведь Крис почти что член семьи. Она заглянула в холодильник.
Крис пожал плечами, однако Ханна заметила, что он почувствовал облегчение.
– Да так, кое-что… Старый хлеб и коробка яиц. Немного сыра, но, по-моему, он заплесневел.
– Что, если я сделаю омлет? Срежь плесень с сыра и сделай тосты. – Она наклонилась, чтобы почесать собаку за ухом, и та благодарно заколотила хвостом по полу. – Как его зовут?
– Коди.
– Хорошая собака.
– Нормальная.
Но в глазах Криса читалось обожание.
Она достала яйца, соус «Табаско», чашку с отбитым краем, в которую они с Беном обычно кидали мелкие монетки, и вдруг почувствовала, что кто-то легонько коснулся ее локтя. Она обернулась – это был Крис, глядевший на нее, как шпион из фильма о Джеймсе Бонде, которого загнали в угол, и он вдруг понял, что его жизнь в руках того, кто его захватил.
– Ты никому не скажешь, а, Ханна?
– Клянусь! Чтоб не сойти мне с этого места.
– Правда?
Он прикусил нижнюю губу.
– Ты знаешь слово из двух букв, которое начинается на «д», а кончается на "а"?
Правда, Ханна надеялась, что при легком нажиме ей удастся уговорить его позвонить домой.
Крис двинулся к ней, и на секунду Ханна растерялась, решив, что он собирается ее обнять, но потом поняла, что он просто тянется к полке холодильника за ее спиной, чтобы достать сыр.
– Проверь шкафчик под раковиной, где-то там должна быть банка с собачьей едой. – Она повернулась к нему спиной и стала рыться в отделении для специй в поисках перца. – Открывалка в ящике стола около плиты… И подальше от меня с этими консервами, а то меня вырвет.
– Ханна?
Он стоял возле раковины с заржавленной банкой «Альпо» в одной руке и консервным ножом в другой. Крис выглядел таким жалким, что ей захотелось обнять его.
– Что?
– Спасибо тебе за то, что ты не зануда.
– Это нелегко, но иногда у меня получается.
– Если моя мать узнает, что я добрался сюда на попутке…
– А моя сдерет с меня шкуру за то, что я взяла ее машину. Почему бы нам не помолчать и не поесть?
Они расправились с омлетом, и Ханна выложила то, что было у нее на уме:
Слушай, я понимаю, это меня не касается, но ты должен позвонить матери и отцу. Они, наверное, с ума сходят.
– Ничего, переживут.
На лице Криса появилось жесткое выражение. Он стал казаться старше своих тринадцати лет.
– Понимаю, что ты чувствуешь, – вздохнула Ханна.
– Правда?
– Иногда, когда отец и мать вместе, я чувствую себя между двух огней. Чаще всего такое бывает из-за матери – она всегда старается выудить из меня всякую грязь о твоей маме. Может быть, отчасти поэтому я и ссорилась с Грейс – если бы ее не было, мать перестала бы придираться ко мне. Вообще-то ей на меня наплевать, – добавила она с горечью.
– И я устал быть между двух огней. – Унылый и подавленный, со ртом, перемазанным вареньем, Крис выглядел сейчас четырехлетним ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150