Машина мчалась по автобану, и его мысли переключились на сегодняшний прием – Хони Кэролл каждый год устраивал чествование автора, чья книга была опубликована на большинстве иностранных языков. В этот раз героем года стала Грейс Траскотт.
Грейс. Джек ощутил тяжесть внутри. Это все от икры и шампанского, которым пичкали его в первом классе. Нужно было отказаться.
Нет, причиной была не обильная еда. Причина была в ней.
И через девять с половиной месяцев потребность видеть ее, касаться ее была такой же неистребимой, как вечный огонь на Арлингтонском кладбище. Ему нужно справиться с этим чувством, которое теперь стало бессмысленным.
Джек заставил себя не думать о Грейс. Клотильда Гранди в этом году составила основу его бизнеса. Семидесятилетняя писательница обогнала всех со своим roman a clef о тех годах, когда она была певицей в кабаре, а заодно агентом Сопротивления в прогнившей атмосфере оккупированного нацистами Парижа.
Бертельсманн сделал небольшой заказ на эту книгу, однако никто не ожидал, что немцы так увлекутся романом о временах нацизма. В Италии Риццоли все еще боролся за право публикации с Монтадори. И теперь, когда Джек уговорил Клотильду вернуться во Францию и заняться рекламой своего романа, «Ашетт» и "Ле Пресс де ля Сити" скорее всего передерутся из-за книги.
Но сейчас, после долгого ночного полета, он хотел только одного – добраться до своего пансиона и упасть в постель. Интересно, выучила ли фрау Штруц еще несколько слов по-английски? Он подумывал – как это делал ежегодно – о том, чтобы заказать номер в одном из роскошных отелей: «Интерконтиненталь» или «Парк». Но спартанские условия в пансионе Штруц с лихвой компенсировались его близостью к книжной ярмарке и ценой – шестьдесят долларов за ночь вместо четырехсот.
Кроме того, несмотря на придирки старой фрау, он бы, наверное, скучал по ней. Кто еще постирает белье за ночь и не возьмет за это ни гроша? В течение двадцати лет в октябре он приезжал к фрау Штруц – это был срок куда более долгий, чем их брак с Натали.
Странно, подумал Джек, в последнее время я считаю время неделями, месяцами, годами. Время, проведенное в разлуке с Грейс. Девять месяцев и две недели – если считать точно.
Черт, я должен похвалить сам себя. Продано более четырехсот тысяч экземпляров "Честь превыше всего" – тем самым я вытащил «Кэдогэн» из финансовой пропасти и в придачу укрепил собственное положение.
Но чего он достиг как любовник? Как мужчина?
Джек почувствовал, как внутри все переворачивается. Сознание того, что он увидит ее, будет рядом с ней – ровно через десять с половиной часов – не помогало.
Потребуется хорошая анестезия. Джек смотрел в окно машины на прямоугольные небоскребы, возвышающиеся за проносящимися ровными зелеными полями. Интересно, как выглядел этот город перед войной? Ему говорили, что это был прелестный город, но половина его была при бомбежке обращена в руины. Конечно, оставались мощеные булыжником улочки Старого Саксенхаузена, но они существовали только для туристов – что-то вроде Диснейленда для тех, кто обожает грызть свиные ножки и поглощать пиво в бесчисленных пивных. Облик Франкфурта, который он знал, определялся громадными зданиями со стеклянными фасадами. Уродливый памятник немецкой коммерции и человеческой способности к выживанию… Но в то же время он напоминал о том, что было потеряно и ушло безвозвратно.
Джеку не надо было напоминать об утерянном. Он видел Грейс повсюду. В «Ньюсуике» и «Пипл», на приеме в издательстве и в других местах.
И на выставке собак и пони, устроенной на прошлой неделе для рекламы будущего издания книги в мягкой обложке, когда только полированная крышка стола красного дерева шириной в три метра разделяла их…
Такси ехало по Фридрих-Эберт Анлаге. Справа от Джека была ярмарка – неуклюжее нагромождение зданий из белого камня и стекла. Скоро они будут заполнены издателями, агентами, редакторами из более чем пятидесяти стран мира. Бизнесмены забегают в поисках покупателей книг на финском и французском языках или попытаются приобрести издательские права для своих компаний, набросятся на сенсационные книжные новинки – наподобие романа Клотильды Гранди, как Джек надеялся.
Такси остановилось из-за затора, и Джек внезапно вспомнил о Бенджамине. Сколько тому пришлось выложить денег, чтобы заполучить номер в Парк-отеле? Мальчик разозлился, когда Джек сказал ему, что «Кэдогэн» не оплатит счет за гостиницу. Он пытался объяснить сыну, что если пансион фрау Штруц хорош для него, то он подходит и для рядовых сотрудников фирмы. Какой-то миг Бен выглядел так, будто вот-вот взорвется, но отступил и согласился заплатить за гостиницу из своего кармана. Бог знает, на кого он хотел произвести впечатление.
Джек провел рукой по лицу. Сон – вот все, что ему нужно сейчас. Несколько часов сна – и он будет в полном порядке.
Такси подъехало к немного обветшавшему особняку, укрывшемуся среди деревьев. Этому зданию конца XIX века повезло – оно избежало бомбардировки союзников, а потом его разделили на квартиры.
Поднявшись на третий этаж, Джек позвонил. Фрау Штруц – высокая широкобедрая матрона с коротко стриженными седыми волосами – встретила Джека с той же военной прямолинейностью, что и последние двадцать лет. Она провела его в номер, выходивший на лужайку перед домом, – большой непритязательный номер с двуспальной кроватью, умывальником и мебелью «Формика». Однако кровать – о, Боже! – была застелена легчайшим одеялом с гусиным пухом, а простыни были чистыми, белыми и до хруста накрахмаленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150