Одна только тощенькая блондинка-стюардесса выглядела встревоженной. Нет, скорее… раздосадованной. Но, по крайней мере, она не паниковала. Обычно все они раздражаются, когда…
– Извините, это место не занято?…когда какая-нибудь "очень важная персона" опаздывает на самолет и обладает такой пробивной силой, что останавливает взлет в самую последнюю секунду…
Грейс с изумлением подняла голову, однако прошел какой-то миг, прежде чем она увидела лицо человека, произнесшего эти слова, – но голос этот она могла узнать где угодно.
– Джек! – Она зажала ладонью рот, потом уронила руку на колени и прошептала: – Ты напугал меня до смерти. Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты. Лечу в Париж.
Он выглядел так, словно всю дорогу от книжной ярмарки бежал. Седеющие волнистые волосы были взъерошены более чем обычно, а на лбу блестели капельки пота. У нее закружилась голова от шампанского… или от того, что она видит Джека? Внезапно стало все равно, он ли захватил этот чертов самолет или нет, она была просто ужасно рада, что Джек здесь.
– Но как ты узнал?..
Она умолкла, чтобы не делать из себя полную идиотку. Может, это простое совпадение, что они летят в Париж одним рейсом?
– Пришлось поломать голову, – подмигнул он.
– Но, Джек, как это тебе удалось?
– Друзья наверху. Плюс я умею быть невероятно напористым. – Он усмехнулся, втискивая свое крупное тело в сиденье рядом с ней. – Позвонил в твою гостиницу, и они сказали, что ты уже выехала. Кто-то определил по твоему багажу, что ты летишь самолетом компании «Люфтганза». А, это был консьерж. Я дозвонился до зятя фрау Штруц в «Люфтганзе», чтобы он просмотрел списки пассажиров на все их рейсы до Парижа, но едва не опоздал.
Двигатели снова загудели, и самолет, набирая скорость, вырулил на взлетную полосу. Блондинка-стюардесса, одарив Джека улыбкой, забрала у него пальто, пытаясь вспомнить, где видела это лицо – по телевизору или в газетах.
– А как ты узнал, что я лечу именно в Париж? – закончила Грейс вопрос, который хотела задать ему минуту назад.
– Просто предчувствие.
– Довольно удачное, должна тебе сказать.
– Ну, вообще-то мне сказала Лила. Я ей позвонил вчера вечером, когда не смог дозвониться до тебя.
– И ты решил, что я не буду возражать, если ты присоединишься ко мне?
Грейс пристально посмотрела на Джека, чувствуя, как в ней нарастает гнев.
– А ты возражаешь?
Глаза его потеряли голубизну и стали серого цвета – цвета битв и колючей проволоки.
– Прекрати, Джек.
Джек не отводил от нее глаз, обжигая взглядом. Сейчас он был похож на адвоката, ведущего перекрестный допрос.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Я не обязана отвечать на него. Если это так важно для тебя, почему ты не пошел со мной вчера вечером?
Ее гнев все усиливался, и это было хорошо, потому что в этом гневе исчез фальшивый отблеск счастья, испытанного минуту назад.
– Грейс, – хрипло выговорил он ее имя.
"Если он, черт его побери, не остановится, дело кончится тем, что я расплачусь".
– Давай оставим это в покое, – сказала она мягко. – Как мы делали до сих пор.
– Нет. Мы должны покончить с этим.
– А мы уже покончили.
– Кто сказал?
– Ты. Разве не помнишь? И я согласилась… – Она закрыла глаза, пытаясь овладеть собой. – Джек, мы оба сказали больше, чем достаточно. Думаю, пора похоронить все это и продолжать жить каждому своей жизнью.
Грейс произносила эти слова, и они звучали прекрасно, убедительно, смело. Но верила ли она в них?
Джек развернулся к ней и схватил за плечи. Ей показалось, будто в ней что-то заискрилось, словно пузырьки шампанского – тысячи крохотных искорок, колющих изнутри. О, Господи, как же хорошо ощущать его объятия! Его руки, казалось, говорили, что на сей раз он не позволит ей ускользнуть, даже если она и попытается это сделать.
И все же Грейс старалась высвободиться.
– Не надо! – остановил он ее, голос срывался от волнения. – Не делай этого. Скажи мне, что я дерьмо, что мы никогда не научимся доверять друг другу. Я не буду спорить, если даже ты скажешь, что не сможешь быть приемной матерью моим детям. Но только не говори, что не любишь меня – в это я не поверю.
– Я боюсь, – прошептала Грейс.
Джек усмехнулся и с нежностью произнес:
– Это ты боишься? Бесстрашная-юная-женщина-на-летающей-трапеции?
– Ничто не изменилось.
– И именно это останавливает тебя? То, что мы никогда не были идеальной парой?
– О, Джек! Нам будет нелегко.
– Почему?
– Я предала тебя. Ты предал меня.
– И мы снова сделаем это, вне всякого сомнения.
– Твои дети…
– Ты опять за старое? – улыбнулся он.
– Ханна говорила тебе, что приходила ко мне? Джек покачал отрицательно головой.
– Нет, но я не удивлен. Она все время спрашивала о тебе. Жуткая надоеда!
– А Крис на днях сказал, что если мы с тобой помиримся, Ханна будет его сестрой, и это будет очень здорово.
– А ты что думаешь? – небрежно спросил Джек. Грейс почувствовала, что его руки стиснули ее еще крепче. Джек заглянул ей в глаза в поисках ответа.
Но какой же ответ она ему даст? Да и знает ли сама этот ответ?
– Джек, ты просишь меня выйти за тебя замуж?
Она с замиранием сердца ждала, тело стало невесомым, легким, подобным морской пене. Почему он ничего не говорит?
И тут Джек заговорил – но не словами, а руками, всем телом. Сжимая ее в объятиях, шепча, зарываясь в ее волосы…
– Да, черт возьми, если… если ты примешь меня. – Он откинулся на спинку кресла и прищурился. – Вообще-то я рискнул и заказал номер для новобрачных в "Бристоле".
– Ты хочешь сказать, что у нас будет медовый месяц до свадьбы? С тобой все возможно…
Она смеялась и плакала одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150