Крис слегка улыбнулся.
– Это как-то связано с Джеком? – спросил он подозрительно.
– С каким Джеком?
– Мам, не притворяйся.
– И не думаю. Ты единственный человек, с которым мне хотелось бы провести время после обеда.
Не стоит сейчас говорить ему, что сегодня вечером Джек придет на ужин, до этого еще много времени.
– Ты странная. Куда мы пойдем?
Казалось, он вдруг сообразил, что причина ее неожиданного поведения, возможно, кроется в том, что он прогулял занятия: она заметила, как он вдруг залился краской.
Грейс взяла его безвольную руку в свою и сжала ее. Его серо-голубые глаза посмотрели на нее с новым выражением, в котором смешались осмотрительность и острая тоска.
– В цирк.
Грейс, стоя на узкой стальной платформе под куполом цирка, думала о заключенных в тюрьму писателях в Китае, для которых они добывали деньги этим бенефисом и удивлялась: а не умнее было бы просто пожертвовать им денег? Но как раз сейчас она так сильно тряслась, что не в состоянии была бы выписать чек, даже если бы и очень постаралась.
Взглянув вниз, она заметила стройную, атлетически сложенную фигуру, опускающуюся в кресло рядом с Крисом. Даже с такого расстояния, она узнала свободную элегантность, густые золотые волосы. Уин. Он-то что здесь делает? Как он вообще узнал об этой генеральной репетиции?
Ее нервозность исчезла, так как беспокойство совсем другого рода захватило ее. Что он хочет? И почему, когда ему достаточно только поднять трубку, чтобы связаться с ней, он обременяет себя поездкой в центральную часть города? В рабочий день, когда ему некогда продохнуть от собраний, присутствий в суде, судебных дел, письменных показаний, когда каждая минута на учете и набита до отказа работой.
Это, должно быть, из-за Криса – Уин собирается уговорить ее отпустить Криса с ним на Рождество.
Она почувствовала, что задышала учащенно, накаляясь от гнева. В этом году – ее очередь. Конечно, он наверняка станет извиняться. "Я-Совершенно-Не-Виноват". Это так типично: он не хочет причинять никому зла, но никогда не осознает, что его причиняет.
Как в мае прошлого года, когда она сказала, что собирается купить Крису на день рождения доску на роликах, то Уин пошел и купил ему чертов велосипед. Конечно, стоило Крису бросить только один взгляд на этот десятискоростной «рейлей», он даже не взглянул на роликовую доску.
Черт с ним, с Уином, подумала она.
Грейс оторвала взгляд от бывшего мужа и еще крепче ухватилась за стойку трапеции.
Она еле заметным движением кивнула Эмилио, который стоял на противоположном помосте рядом со своим братом – оба смуглые и с волосатой грудью. Приподнявшись на носках, она оттолкнулась, и в воздухе мелькнули ее ноги в балетных туфлях.
Ее охватило такое ощущение, как будто ее катапультировали навстречу солнцу… ослепительный свет прожекторов стремительно атакует ее, сетка под ней кажется колышащимся меридианом. В наивысшей точке полукруга, который описывает ее стремящееся вниз тело, ей кажется, что она замирает высоко в воздухе и неподвижно парит в нем какую-то долю секунды, когда сердце готово вот-вот остановиться, прежде чем Эмилио, закинувший ноги за перекладину трапеции и висящий вниз головой, не дотягивается до ее лодыжек и не хватает их крепко руками.
И после этого она летит обратно теперь уже вверх ногами, чувствуя на них руки, которые, словно путы, охватывают ее лодыжки и предохраняют от стремительного падения вниз. Кровь внезапно ударяет ей в лицо, и она ощущает, как позвоночник сжимается, сопротивляясь сильной тяге земного притяжения, растрепавшиеся концы волос хлещут по щекам. Плотный дрожжевой запах испражнений животных и древесных опилок охватывает ее, словно наступающий морской прилив.
Потом другая пара рук клещами хватает ее и, после того, как она достигает противоположного помоста, прочно ставит на ноги.
Грейс почувствовала жар от прожекторов на затылке и взглянула вниз на сетку. Смогла бы страховка ее удержать? И что заставляло ее думать, что легкость, с которой она падала и переворачивалась и с которой ее подбрасывало в воздухе во время гимнастических упражнений, когда она еще училась в средней школе или в колледже, осталась у нее и в этом возрасте?
Она как-то сразу ощутила груз своих тридцати семи лет. Ее колени подогнулись. Маленькие белые огненные мушки зароились перед глазами. Она ухватилась за Рамона, брата Эмилио.
– На этот раз намного лучше, – сказал он. – Меньше похожа на деревяшку.
Она блуждающим взглядом посмотрела вниз, пытаясь понять, смотрит ли Уин на нее по-прежнему.
Он смотрел. Удобно вытянувшись в кресле первого ряда, положив ногу на ногу и покачивая легкой туфлей из дорогой телячьей кожи, он улыбался так, словно если в мире что-то плохое иногда и происходит, то к нему не имеет никакого отношения.
Возможно, он и любил меня когда-то, подумала она. Такой любовью, на какую был способен. И, несмотря ни на что, я по-настоящему любила его – слепо, наивно, глупо.
Но это все древняя история, сказала она себе твердо.
С помоста отвесно свисала лестница, и Грейс стала спускаться вниз, легко нащупывая ногой ступеньки. Под нею несколько рабочих собирали нечто вроде детских качелей, которые представляли собой доску, уравновешенную в центре. Звуки электрических дрелей и постукивание молотков отдавались гулким эхом в пространстве под натянутым куполом цирка. Уголком глаза она поймала быстрый взгляд крупного мужчины, пытавшегося удержать равновесие на проволоке. Норман Майлер? Она повернулась и помахала ему, почувствовав облегчение от того, что не только она одна сошла с ума, чтобы подвергать себя опасности только ради бенефиса пен-клуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150