"Не имеет никакого значения, что я куплю для Ханны. Она все равно возненавидит любую вещь и меня заодно – за то, что я стараюсь расположить ее к себе".
Чтобы подарить шестнадцатилетней Лиззи Борден по случаю праздника Ханнукка, когда сама его не отмечаешь? Набор ножей? Или цепную пилу? Или билет в один конец до Ботсваны?
– Как ты думаешь… зеленую или голубую? – Лила держала две блузки одного фасона, но разного цвета.
– Честно? – спросила Грейс.
– Я что, похожа на человека, который хочет, чтобы его обманывали? За исключением, конечно, парней, которые смертельно боятся брачных уз и симулируют серьезные намерения только для того, чтобы переспать со мной. А если парень попадется симпатичный, я поверю, даже если он скажет, что Папа римский – еврей. Так что?
Грейс рассмеялась.
– Тогда никакую!
Оба цвета никак не гармонировали с термоядерной прической Лилы – седовато-белокурыми иглами, торчащими во все стороны. По паспорту Лиле было тридцать шесть, но в обтягивающих черных лосинах и ковбойских ботинках, в кожаном жакете, накинутым на шелковую ядовито-зеленую блузку, и в черной мини-юбке из джерси она как нельзя лучше соответствовала образу покупательницы молодежного отдела. И только вблизи заметны были морщинки вокруг глаз и рта, едва различимые, как и собачьи шерстинки, прилипшие кое-где на одежде.
Лила Ниланд, владелица парикмахерского салона для собак. Грейс улыбнулась, вспоминая заведение лучшей подруги. Салон "Длинные хвосты" каким-то образом стал модным, масса актеров, музыкантов и людей из мира моды шли туда отчасти, как подозревала Грейс, потому, что Лила намного больше заботилась о собаках, чем о тех, кто находился на другом конце поводка.
Они познакомились с Лилой десять лет назад, когда Грейс привела к ней для стрижки свою колли, Харлей. Лила заметила, что Грейс чихает, и обратила внимание на ее красные и опухшие глаза.
– Это у меня "сенная лихорадка", – пояснила Грейс.
Лила отрицательно покачала головой и пальцем указала на Харлей. Лила, как выяснилось, оказалась права. Грейс страдала аллергией на собачью шерсть. И разве Лила не доказала, что она – ангел во плоти, содержа Харлей бесплатно, пока Грейс сдавала пробы на аллергию? А потом, когда Грейс металась в муках, что делать с собакой, именно Лила опять спасла ее, предложив взять Харлей себе, благородно оставив за ней право на посещения.
И теперь она молилась, чтобы Лиле удалось помочь ей не только найти подарок Ханне, но и распутать клубок, в который превратилась ее жизнь.
– Тогда, может быть, купить ее Ханне? – настаивала Лила, помахивая блузкой.
– О, Боже, ты шутишь!
– А что в ней плохого?
– Ничего, если тебе нравится кислотный дождь или отравленные отходы. Послушай, Лила, мне кажется, мы на ложном пути. Дело в том, что я сомневаюсь, примет ли Ханна вообще что-нибудь, к чему прикасалась моя рука.
– Дела так плохи?
– Представь себе, вчера мы ужинали у «Микаэлса», и едва подали горячее, она удрала в дамскую комнату. И не вышла оттуда, пока не принесли счет. И что мне делать? Извиняться за свои чувства к ее отцу? – Грейс вздохнула. – Что касается Джека, то не знаю – то ли я влюблена, как сумасшедшая… то ли просто рехнулась.
– Пойдем примерим вот это.
Лила схватила рубашку с вешалки и направилась с ней в примерочную.
– Но я не… – запротестовала было Грейс, но потом поняла, что это просто способ Лилы сделать передышку. И, кроме всего прочего, разве примерочные для женщин не равносильны исповедальням?
Внезапно Грейс страстно захотелось отвести душу. Возможно, Лила грубовата в своей прямоте, но у нее хорошее сердце и больше здравого смысла, чем морщин. А Грейс так устала переживать все в полном одиночестве.
– Ты знаешь, что самоубийств накануне Рождества больше, чем в другое время года? – заметила Лила, когда они оказались одни в крошечной примерочной пластиковой кабинке, с трудом вмещающей одного человека.
– Спасибо, мне от этого сразу стало лучше. – Грейс прищурилась, глядя на свое отражение в зеркале. – А, кстати, они специально делают такие зеркала, чтобы заставить тебя прыгнуть с моста?
– Да! – Лила рассмеялась. Она схватила Грейс за плечи так, словно та – упрямый терьер, который пытается выскользнуть из ее крепких рук. – Да что с тобой? Мне кажется, что ты на ушах стоишь.
– Да, стояла и стою. – Грейс вздохнула. – Все так сложно.
– Из-за Ханны, да? – Лила приподняла выщипанную бровь.
– О, Лила…
Грейс изо всех сил захотелось рухнуть прямо на пол среди этикеток, крючков и обрывков веревок. Прости меня, Отец наш, за мои прегрешения… Но за какие прегрешения? Она ничего не сделала, кроме того, что влюбилась в мужчину, в такого же, как и она сама, с теми же проблемами – разведенного и с детьми. Лила кивнула понимающе.
– Что ты ей сказала, когда ужин закончился, черт бы ее побрал?
– Что я могла сказать? Мне хотелось задушить ее. Но я взрослый человек, не так ли? Подразумевается, что я – благоразумна и должна сохранять спокойствие.
– Хрен со всем этим. Послушай, Грейс, стань сама собой. Скажи ей то, что она заслуживает.
– А что конкретно?
– Выскажи ей все!
Грейс уголком глаза заметила свое отражение в зеркале. Маленькая женщина в вязаном шелковом желтом свитере, в брюках шоколадного цвета со штрипками, с бледными щеками и рукой, которую она подняла, повернув ладонь так, как будто собиралась кого-то ударить. Внезапно ей стало стыдно.
Есть и другой выбор, сказала она себе. Можно выйти отсюда и пойти прямо к ближайшей телефонной будке. Позвонить Джеку и отменить планы на этот вечер. На День Благодарения и на Рождество тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150