– Спасибо, – сказала Ханна Крису, засовывая пакет с орехами под подушку. – Прости за ужин, тебе пришлось повозиться с тарелками?
– Твой отец помог. Я не знал, куда их убирать. – Он обвел комнату глазами. – Вы часто приезжали на дачу?
– Часто, пока родители не разошлись. Если бы это зависело от меня, я жила бы здесь круглый год.
Ей всегда казались безопасными эти места, где дикие гуси могли гнездиться, не опасаясь, что кто-нибудь их подстрелит.
– Как поживает твой приятель – ты не скучаешь по нему?
Ханна почувствовала, что залилась краской. После той ночи, после ругани с мамой, она убежала из дома и изо всех сил старалась даже не думать о Конраде. Она не могла, не должна позволять себе вспоминать неприличные подробности, приводящие в стыд и замешательство. Единственное, что она ясно помнила, это как Кон, слезая с нее, пробормотал: "Ты в порядке?" – и как она кивнула, будто произошло что-то незначительное, хотя на самом деле едва не разревелась…
– Кон и я совсем не такие, как они, – сказала она Крису. – У нас нет потребности проводить все время вместе.
Ханна с усилием моргнула и перевела взгляд на стену над ее кроватью. На гвоздях привязанными за шнурки висели все коньки, на которых она каталась, начиная с шестилетнего возраста. Зачем люди вырастают и все меняется?
– А как все было… До того, как твои родители расстались? – услышала она вопрос Криса.
– Нам было здорово вместе – ну, в большинстве случаев. Пока мама не начала собственный бизнес. После этого ей стало некогда ездить за город. По крайней мере, они нам так объясняли. Настоящая причина заключалась в другом.
Она перевернула коробку «Скрэббл» вверх дном, и деревянные фишки каскадом посыпались на потертое покрывало. Укладывая свою линию, она обнаружила, что вытянула «Z» вместо «Y». Ну, ладно, возможно, в следующий раз удастся вытянуть «Y» или пустую фишку.
– А как у тебя? Бьюсь об заклад, что ты скучаешь по отцу.
– Я вижу его каждую неделю. Чаще мы проводим время в городе, но у него есть загородный дом в Ист-Хемптоне. Не такой, как этот, современнее. У него он появился после развода.
Он затих, будто погрузился в себя.
– Тебе не очень нравится мой отец, не так ли? – спросила Ханна, когда пауза слишком затянулась.
Он пожал плечами, сделал вид, будто погружен в игру, и наконец произнес:
– Мне кажется, это уравнивает нас с тобой.
– Я не думаю, что если мы объявим голодовку, из этого получится что-нибудь хорошее, – вздохнула Ханна.
Словно в ответ ее желудок заурчал.
– Мама и так считает меня странным, а если я перестану есть, мне придется полжизни провести на кушетке у психотерапевта.
– Я так не думаю, – сказала Ханна. – Не вижу в тебе ничего странного.
Он уставился на свои буквы, но она почувствовала, что он рад, так же ясно, как если бы Трикси завилял хвостом.
– Есть такое слово Е 3 О П?
– Только с первой буквой «Э», но тогда получается имя собственное, а это не считается.
– Ханна?
Он поднял глаза, и когда свет упал на его лицо, она в уголках глаз увидела маленькие слезинки.
– А?
Она притворилась погруженной в игру.
– Ты когда-нибудь думала о том, насколько бы им легче жилось без нас? Я хочу сказать, что раньше он заботился о твоей матери, правильно? Теперь она – история. Возможно, следующая наша очередь.
– С детьми не так, – сказала Ханна, но его слова ледяным пальцем провели по ее сердцу.
– Мой отец всегда говорит, как сильно он меня любит, но когда мы вдвоем, он только и расспрашивает о маме. Ему хочется знать, говорит ли она о нем и не собирается ли выходить замуж за этого зануду… извини, за твоего отца.
Он понурил голову, и его темные волосы упали на лоб.
Волна жалости, которую она почувствовала к этому мальчишке, который до этого вызывал в ней раздражение, откинула ее назад. Ханна поняла, что он страдает так же, как и она, может, даже больше.
– Послушай, я проголодалась, – сказала она. – Я могла бы съесть полдюжины цыплят, но согласна на все, что бы там ни осталось. Как ты думаешь, ты бы смог украдкой принести мне что-нибудь?
– Конечно. Но ведь ты не наказана и ничего такого в это роде. Я думаю, они переживают из-за того, что случилось.
– Да, но теперь назад дороги нет, если даже я частично была не права.
Крис спрыгнул с кровати, и фишки в беспорядке посыпались по доске.
– Пойду взгляну, что осталось в холодильнике. Насколько мне известно, там уйма мороженого.
– Только если оно без орехов. И еще, Крис…
– Что?
Направляясь к двери, он повернулся к ней вполоборота, смахивая волосы с глаз.
– Спасибо, – сказала она тихо.
– Не стоит.
– Только не забывай, что разговариваешь с чемпионкой Нью-Йорка по «Скрэббл». Я разобью тебя в пух и прах, когда вернешься.
Ухмыльнувшись, он вышел. Секунду спустя она услышала, как он спускается по старым деревянным ступенькам. Ханна подумала: возможно, удастся пережить эту неделю, несмотря ни на что.
За ужином, проходившем в полнейшей тишине, Грейс сдерживалась и не давала гневу вырваться наружу, но теперь, когда они шли по тропинке вдоль дома, утопая в снегу, она сорвала весь гнев на Джеке.
– Джек, как ты мог? Из-за тебя Ханна теперь ненавидит меня еще больше!
– Вы с Ханной разбирайтесь сами, – сказал он таким ледяным тоном, что ее обдало таким же холодом, как от воздуха, который щипал ее щеки, – но пока ты под моей крышей, я не позволю Ханне обращаться с тобой грубо.
– Понятно, – сказала она. – Пусть Ханна мне грубит, лишь бы не в твоем доме.
Джек вздохнул – уж не с раздражением ли?
– Грейс, ты извращаешь мои слова. Зачем все усугублять?
– Усугублять?! – закричала она. – Но этим занимаешься ты, Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150