Нет, ничего не слышала об этом.
– Крис вне себя от восторга, – продолжила мать оживленным тоном. – В конце этой недели они собираются забрать его у хозяев. Крис тебе не говорил? Как странно! Честно говоря, он просто прыгал от счастья. Если вы спросите меня, я отвечу, что это именно то, что нужно Крису.
Джек бросил на Грейс выразительный взгляд, сочувственный и в то же время побуждающий ее к действию. И в этот момент она почувствовала, что не может больше контролировать себя.
– А мне нужно, чтобы кто-нибудь спросил меня. Она заметила, что сидевшие за другими столиками поворачивают к ней головы. Истинная дочь своей матери, Грейс быстро опустила голову и, понизив голос, добавила:
– Опять Уин действует за моей спиной!
Грейс стало жарко. Она залпом выпила воду из стакана, но не утолила жажду. Ей показалось, что если она выпьет даже всю воду на этой планете, все равно горло останется сухим.
Сейчас начнется, подумала она. Мать снова будет твердить о том, как я разрушила отношения с Уином, потому что не простила его…
Джек и Лила задержали дыхание. Грейс почувствовала, как у нее задергало веко.
Мать лишь удивленно подняла бровь.
– Дорогая, если бы я знала, что это все еще тебя беспокоит, то никогда бы не заговорила о собаке.
Лицо Грейс горело. Она посмотрела на Джека, ожидая от него сочувствующего взгляда, но натолкнулась на холодный оценивающий взгляд его синих глаз.
"Почему ты ведешь разговор об Уине?" – прочла она в этом взгляде.
"Как ты смеешь? – мысленно бросила она ему в ответ. – Как ты смеешь, когда у тебя не хватает духу сделать мне предложение?"
И тут она услышала, как бы со стороны, собственный голос:
– Ты прекрасно знаешь, зачем понадобилась Уину эта собака и как я отношусь к этому!
– Нет, не знаю, – ответила мать, театрально понизив голос.
Грейс увидела возможность, которую искала, и ухватилась за нее.
– Мама, я знаю, ты сердишься на меня из-за книги. Почему не сказать об этом прямо?
– Я… Грейс, ты действительно забыла о том, что такое хорошие манеры?
Теперь Корделия говорила шепотом, но жестко и сурово, поглядывая в замешательстве на Джека и Лилу.
– А делала ли я вообще что-нибудь правильно по твоим меркам? – спросила Грейс.
У нее горели щеки, как будто кто-то ударил ее по лицу. И в то же время Грейс сознавала, что больнее всего будет именно матери, когда она узнает горькую правду об отце.
– Оставь этот тон, – резко произнесла мать.
– Мама, пожалуйста! – Грейс почувствовала, что слезы подступают к глазам, а в горле появился сладкий, жгучий привкус вина, которое она пила за столом. – Мы должны поговорить об этом.
Начни с той ночи, подумала она, когда был убит Нед Эмори. Тогда сможешь рассказать, почему отец рисковал жизнью, чтобы защитить Маргарет.
Мать с трудом заговорила снова:
– Если ты не испытываешь неловкости перед своими гостями… Могу представить, что они думают, когда видят, как ты себя ведешь.
– На меня можно не обращать внимания, – бесстрастно произнесла Лила.
Джек промолчал, но под столом снова подбадривающе сжал колено Грейс.
Грейс хотела продолжать, но не могла. Потом, когда они останутся одни. Недопустимость публичных сцен – это как правило личной гигиены. Грейс не могла этого забыть, даже если бы очень захотела.
– Хорошо, мама, поговорим попозже, – согласилась она с горьким ощущением поражения.
До конца ужина она сидела и слушала Лилу и Джека. В основном говорил Джек – очень непринужденно, как будто ничего не случилось. Джеку удалось вызвать мать на разговор о ее саде и даже заставить пару раз засмеяться. Только когда они закончили ужин – Грейс почти не притронулась к еде – и вышли на улицу, где морозный воздух обжег ей лицо, Грейс снова обрела дар речи.
Она схватила мать за руку:
– Пойдем ко мне домой. Только мы вдвоем.
Грейс бросила на Джека взгляд, который тот сразу понял.
– Думаю, мне пора удалиться. – Он легонько поцеловал ее в губы, потом более почтительно приложился к щеке ее матери и остановил проезжавшее мимо такси. – Доброй ночи, дамы.
– Дорогая, неужели это не может подождать до завтра? После такого перелета мне нужно поспать.
Мать действительно выглядит измученной, подумала Грейс, но продолжала настаивать на своем:
– Это не займет много времени.
Вернувшись домой, Грейс дождалась, пока мать сядет в гостиной, и сразу же достала из ящика стола пачку ксерокопированных бумаг – письма, копии которых она сделала после ухода Нолы. Она чувствовала, что ее начинает тошнить, но сознавала, что если не сделает этого сейчас, вряд ли у нее когда-нибудь хватит духу решиться.
– Мама, пожалуйста, не надо ненавидеть меня за это. – Грейс вложила письма в маленькие белые руки матери. Та сидела на диване прямо, не сняв даже своего превосходного шерстяного пальто, от которого исходил слабый запах камфары и сирени. – Что бы ты ни думала обо мне, делаю это не потому, что злопамятна.
Корделия растерянно взглянула на листки, и Грейс поняла, что у матери нет с собой очков для чтения и она, вероятно, не сможет разобрать ни слова.
– Что это? – надменно спросила мать. – Грейс, тебе не нужно засыпать меня так называемыми доказательствами. Я не выжила из ума; во всяком случае, пока не выжила. Ладно, – продолжала она, – что случилось, то случилось. Ты это хочешь услышать? Да, твой отец вступил в схватку с Недом Эмори, может быть, он был даже косвенно виновен в том, что курок был спущен. Но зачем трясти наше семейное белье на виду у всех? Это никого не касается, кроме нас.
– Мама… – начала Грейс и остановилась. Мучительная тошнота, казалось, заполняет ее изнутри, поднимаясь вверх мощной волной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150