В конце концов она решила отказать Кимбелу.
Она писала ему ответ, когда запищал ее комм. На связи был Гарольд Тьюксбери.
Гарольд, старший сотрудник отделения астрофизики, состоял в Академии уже тогда, когда Хатч еще старшеклассницей попала сюда с экскурсией. Он слыл в организации чудаком: суетливый человечек с пристрастием к порядку и формальностям. В научных кругах Гарольд пользовался дурной репутацией. Коллеги считали его вздорным и необщительным, но никто не сомневался в его способностях. И он всегда был любезен с Хатч. По правде говоря, с женщинами он вел себя как ласковый котик.
– Да, Гарольд, – отозвалась она. – Что вас беспокоит сегодня утром?
– Вы сейчас заняты?
У нее была куча проблем.
– Ну, не как в старые времена, – ответила она. – Но могу выкроить часок.
– Хорошо. Когда сможете, загляните в лабораторию.
Он сидел за столом, глядя во двор. Увидев ее, потряс головой, показывая озадаченность. Но ухитрился улыбнуться.
– Происходит что-то странное.
Хатч подумала, что он имеет в виду оборудование, вспомнив о недавних проблемах со спектрометрами. Новые стоили дорого, пришлось довольствоваться обновлением. Гарольд не любил этого, он любил получать все самое лучшее. «Потратить столько денег на отправку зондов, – ворчал он при Хатч всего несколько дней назад, – и потом обломиться с оборудованием для приема и анализа».
Но Гарольд ее удивил.
– Слышали о псевдо-Новых? – спросил он.
Тьюки . Она знала, в общих чертах. Все это – события в тысяче световых лет отсюда – казалось ей чуточку запутанным. Вряд ли повод волноваться для кого-либо, кроме специалистов.
Тьюксбери наклонился к ней. Белые волосы были взъерошены, уголок воротничка загнут. Классический тип исследователя. Голубые глаза Гарольда легко устремлялись в никуда, он часто терял ход рассуждения и был склонен обрывать фразу на середине, когда ему приходила в голову новая идея. В ярком послеполуденном свете он выглядел воплощением невинности: человек, для которого законы физики и математики – единственная реальность.
Прибыли две чашки кофе.
– Они почти на одной линии, – произнес он.
– И?..
– Это не может быть следствием естественных причин.
Хатч просто не знала, что с этим делать.
– Что вы пытаетесь мне сказать, Гарольд?
– Я действительно не знаю, Хатч. Но это меня пугает.
– Вы уверены, что это не Новые?
– Абсолютно. – Он попробовал кофе, осмотрел чашку, вздохнул. – Среди прочего, у них слишком много энергии в видимой части спектра, недостаточно в рентгеновской и гамма-излучении.
– Что означает?..
– Больше видимого света на количество потраченной энергии. Намного больше. И более яркого. На кучу свечей.
– Лампочка.
– Практически да.
– Хорошо, – проговорила она. – Я передам ваши соображения наверх. Вы рекомендуете что-то предпринять?
Он покачал головой.
– Я бы дорого дал за то, чтобы «Метеоролог» дежурил там, где произойдет следующий взрыв.
– Мы можем это организовать? Вы сумеете предсказать следующий взрыв?
Теперь он разглядывал ложечку.
– К несчастью, нет. Но могу попробовать.
– Попробовать? А шансы?
– Не слишком велики.
– Гарольд, послушайте. Давайте некоторое время понаблюдаем. Если вы поймете, что знаете, когда ждать события, когда вы с разумной степенью точности можете дать мне цель, мы рассмотрим это серьезно. Согласны?
Особенно волноваться было не из-за чего. Хатч мысленно велела себе: «Не забудь намекнуть Эрику Сэмюэлсу, директору по связям с общественностью, чтобы он связался с Гарольдом и посмотрел, нельзя ли выжать из ситуации немного рекламы для Академии». А впереди ждала напряженная половина дня.
Хатч пообедала с президентом АПС, Ассоциации пилотов сверхсветовиков. Они хотели прибавки жалованья, усовершенствования пенсионной системы, лучших возможностей карьерного роста и так далее – продолжите список по желанию. Она хорошо знала Бена Залотски еще по своим дням на мостике. Бен, человек приличный, и жестко отстаивал права пилотов. Проблема заключалась в том, что он без всяких угрызений совести использовал их старое знакомство, чтобы получить желаемое. В действительности эти вопросы не входили в компетенцию Хатч. Разбираться с этими делами должна была Джилл Уоткин из кадровой службы, но Бен обставил это как возможность встречи старых друзей. Она знала, что предстоит, но не могла просто так отказаться его повидать. Можно было сослаться на занятость, но не хотелось его обманывать. В конце концов пришлось сказать Бену, что она ничем не может помочь, и даже не признаваться, что поддерживает его, – хотя она и делала это. Но Хатч была частью управляющей команды, и ее лояльность принадлежала другой стороне. Бен процитировал Хатч ее собственные слова. Пилоты перерабатывают, они не могут сохранить семью, за их жизнь никто и гроша ломаного не даст. Они – всего лишь овеянные славой водители автобусов, именно так с ними и обращаются . Он позволил себе выглядеть разочарованным и даже намекнул, что она отвернулась от старых друзей.
В результате Хатч в поганом настроении вернулась в свой офис, чтобы выслушать призывы Холлиса Гундерсона, «представляющего Университет Нидерландов», назначить его любимому проекту второе слушание. Суть проекта заключалась в поиске «белой дыры», которая, по заверениям научных консультантов Хатч, не существовала и не могла существовать, то есть выделение средств было бы чистым разбазариванием ресурсов. Гундерсон проскользнул мимо секретаря, заявив, что кое-кто не понял его намерений. Хатч потратила время на разговор с ним, полагая, что легче повидать его здесь и сейчас, чем перезванивать и отказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24