– Жаль.
В феврале совершенно неожиданно стало неестественно тепло, воздух прогрелся градусов до пятидесяти. Такая погода продержалась подряд несколько дней, и Эйприл приехала на машине в Форт-Мокси, захватила Ласкера и вместе с ним осмотрела раскопки. Оба они прекрасно понимали, что приступать к работам еще рано, но мысль о пассивном ожидании в течение еще нескольких недель казалась обоим невыносимой.
– Может, нам повезет, – заметила Эйприл, – и, когда чуть подморозит, можно будет продолжить работы.
Ласкер эту идею не одобрил, но Эйприл уладила дело с Лайзой Ярборо, и весенняя кампания начала набирать обороты.

* * *

Теплая погода продержалась восемь дней. Землекопы вернулись на участок, и работа закипела. Они выгребли снег из раскопа, высыпали его в каньон и начали энергично вгрызаться в промерзшую землю, методично очищая дюйм за дюймом. В результате этих усилий им удалось очистить переднюю часть купола, все такого же изумрудно-зеленого и напоминающего стекло. Ко всеобщему разочарованию, двери там не оказалось.
Они предполагали, что вход должен быть спереди, то есть на участке, обращенном к пропасти, но столкнулись с глухой стеной. Правда, оставалась еще масса работы, но из-за близости к пропасти продвижение было медленным и небезопасным.
От обрыва купол отделял трехфутовый карниз, являвший собой землю вперемешку с камнями, наполнившими канал, отмеченный еще на радарных распечатках. Быть может, войти через канал и несложно, но близость его к пропасти влечет немалый риск. Прежде чем решиться раскапывать канал, Эйприл хотела до конца очистить все строение. Дверь наверняка где-нибудь да найдется.
Заодно возвели несколько модульных домиков в качестве складских и штабных помещений.
Землекопы завели обычай брать с собой фонарики, с помощью которых они время от времени пытались заглянуть сквозь кэннониевую стену. Некоторые утверждали, что смогли что-то разглядеть, а кое-кто божился, что некто смотрел на них изнутри. В результате гребень заслужил репутацию, сперва давшую повод к шуткам, а потом породившую у большинства работников стремление покинуть плато до сумерек.
Двадцать второго февраля, в день рождения Вашингтона, погода вернулась к норме. Долина Ред-Ривер промерзла насквозь, и двадцать третьего Макс справлял собственный день рождения с Эйприл и Ласкерами под завывание метели. Впрочем, ночью ветер стих, и наступившее утро было солнечным, ясным и морозным. Настолько морозным, что рабочих пришлось распустить по домам задолго до заката.
Но к тому времени почти весь купол был освобожден от плена навалившейся на него земли. Он все еще был местами завален грудами земли и камней, но уже возвышался отдельным строением, радуя глаз своей элегантной простотой. Совершенно круглая стена, как и куполообразная крыша, после мытья засверкала, как новенькая.
Макс уже проводил взглядом первые машины, покатившие вниз с плато, когда услышал вопли и смех, доносившиеся из-за поворота стены купола.
У задней стороны здания собралась группа людей. Двое землекопов вытирали стену, а остальные прикрывали глаза от солнца, чтобы лучше видеть. Несколько человек заметили Макса и возбужденно замахали ему.
Они нашли на стене изображение.
Голова оленя.
Изображение было предельно простым и ясным: одной дугой намечен изгиб плеча, другой – рога. Здесь точка глаза, там – скобка морды.
Изображение было нанесено белым цветом, контрастно выделяясь на фоне темной кэннониевой стены. Как и само строение, рисунок отличался непритязательной, плавной чистотой линий, без росчерков и завитушек.

* * *

Сняв фотоаппарат с плеча, Эйприл оглядела купол в начинающихся сумерках. С пасмурного неба сеял снежок.
– Идеально! – Она щелкнула затвором, чуть сместила точку съемки и сделала еще один снимок. Снег с шорохом осыпался вдоль стен. – Он очарователен в снегопад, – промолвила она, вместе с Максом шагая вдоль периметра строения и делая снимок за снимком. – Такое может случиться один-единственный раз за всю историю человечества! – Она снимала купол, голову оленя, окружающие холмы и стоянку. И Макса. – Встань-ка вон туда, Макс, – распорядилась она, а когда Макс замялся, засмеялась и за руку отвела его на нужное место, как маленького, велела стоять смирно и сделала еще несколько снимков. – Ты будешь помнить этот момент всю свою жизнь. А порой будешь готов пойти на убийство, только бы вернуть этот миг обратно.
Макс знал, что это правда.
Он тоже сфотографировал ее на фоне громадного строения, приникшего к земле, будто изготовившееся к прыжку доисторическое чудище.
– Здорово, – сказала Эйприл. – Это здорово!
И вдруг, когда Макс меньше всего этого ждал, бросилась к нему в объятия и поцеловала его.
Назавтра армия телевизионщиков вернулась с подкреплением. Они интервьюировали всех и каждого и проявляли особенный интерес к оленьей голове. В тот вечер работа задержала Макса на гребне допоздна. На плато еще не совсем стемнело, когда Том Брокау открыл финальный сюжет вечерних новостей, по традиции призванный пробудить у зрителя положительные эмоции.
– В Северной Дакоте группа исследователей возобновила раскопки чрезвычайно таинственного объекта, – сообщил он. Одновременно на экране появились общие планы участка раскопок, снятые и с земли, и с воздуха. – Вы видите объект, найденный менее полугода назад в нескольких километрах от канадской границы. Руководство раскопок разговорчивостью не отличается, но люди, имеющие к ним отношение, не исключают возможности того, что объект оставлен тут инопланетными гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114