– Но вы не хотите смотреть в глаза фактам. Гринуэй и другие миры уходят в себя навсегда. Уже никто никуда не стремится. Для огромного большинства людей жизнь стала слишком хороша. Сиди дома и развлекайся. Пусть все делают машины. Я вам скажу, что я думаю о «Маяке»: пусть завтра кто-то откликнется и, если это не будет для нас угрозой, никто и не почешется.
Ким пила клубничный коктейль, одновременно холодный и согревающий. Отличный напиток.
– Вы считаете, что все катится под гору.
– Последние дни империи, – сказал он. – Хорошее время для жизни, кроме самого конца. Если вы – гедонист, как все люди.
– И вы гедонист, Бен?
Он задумался над вопросом.
– Не только, – сказал он после паузы. Его глаза впились в глаза Ким. – Нет. Вам не стоит принимать меня за гедониста.
За вечер Ким обошла столько гостей, сколько смогла. Каждого она приглашала в Институт, обещала частные экскурсий и знакомство с группой, осуществившей проект «Маяк». К двум часам ночи, когда она вернулась к себе в номер усталая и более чем слегка навеселе, она была довольна своей работой на благо боссов.
Но после шести часов изнурительной нагрузки она не могла сразу заснуть.
Взяв из автомата чашку горячего шоколада, она переоделась в пижаму, проглядела книжные полки и выбрала «Королеву в огне» описание службы корабля во время войны с Пасификой. Полчаса она почитала, а потом велела номеру погасить свет.
Свет медленно погас. Женский голос спросил, не нужно ли ей еще что-нибудь.
Ким подумала и выдала инструкции.
Она легла на спину, глядя в темноту, и думала о словах Трипли. «Конец империи». Наверняка люди всегда говорят что-нибудь подобное. «Люди всегда думают, что живут в разрушающемся мире».
Вокруг нее появилась полетная палуба «Королевы звезд».
«Капитан, у нас компания», – прозвучал ровный голос Сайреса Клейна.
На экране отобразилась ситуация. К ним наперехват с левого борта неслись восемь отметок.
Ким села в кресло командира:
«Вы их можете идентифицировать, мистер Клейн?»
«Через секунду, капитан», – ответил он, щурясь и ожидая, пока сигнал прояснится.
«Предполагаем худшее, – сказала она. – Полный вперед. Экраны поднять. Где наше сопровождение?»

8

Правда похожа на наготу: иногда она необходима, но всегда опасна, и ее не должно показывать открыто. Правда придает жизни величие, но лишь вежливая выдумка делает жизнь терпимой.
Рэндл Абрам, «Письма к моему сыну», 241 г.

Утром Ким позавтракала с Коулом, поблагодарила его за гостеприимство, отправила сумку в Терминал и села на шаттл до Небесной Гавани.
Рабочие подразделения «Интерстеллар» находились в нижних ангарах Сливовой Палубы, названной так за цвет стен. Ким вышла на служебную палубу и спросила, может ли она говорить с Уолтером Герхардом. Сообщив свое имя, она села ждать. Через несколько минут в дверь заглянул мускулистый человек с кожей цвета черной слоновой кости.
– Доктор Брэндивайн?
– Мистер Герхард?
Он улыбнулся и протянул руку:
– Вы хотели меня видеть?
– На несколько минут.
– Я ничего не покупаю.
– Я ничего и не предлагаю. Могу я повести вас на ланч?
Он поглядел на нее внимательно, пытаясь понять, что ее сюда привело.
– Еще рано, доктор. Но все равно, спасибо. Чем я могу быть вам полезен?
– Насколько у вас хорошая память?
– Не жалуюсь. – Он завел ее в кабинет. – Вы из кадров?
– Нет. Я не связана с компанией. Он предложил ей стул и сел сам.
– Так что вы хотите, чтобы я вспомнил?
– Я хочу вернуться на двадцать семь лет назад.
– Немало.
– Вы делали ремонт прыжковых двигателей на яхте, принадлежащей Фонду Трипли. На «Охотнике».
Его лицо закаменело.
– Не помню, – сказал он. – Двадцать семь лет – это долгий срок.
– У «Интерстеллар» должны сохраниться записи. Как вы думаете, имеет смысл у них проконсультироваться?
– Не при таком сроке.
– Вы действительно не помните, что делали на «Охотнике»? Совсем?
– Нет. – Он встал. – А почему я должен помнить? И вообще, что все это значит?
– Я делаю работу по Фонду Трипли. «Охотник» – это ключевой момент. Он был личной яхтой Кайла Трипли.
– Из такого давнего я ничего не помню. – Герхард тянулся к двери, ему явно не терпелось уйти. – Еще вопросы?
– Я не из полиции, – сказала она. – Я никого ни в чем не подозреваю.
– Простите, что вынужден прервать нашу беседу, но мне действительно нужно работать.
И он буквально вылетел из комнаты. Ким только уставилась ему вслед.

* * *

Катастрофа, в которой погибли родители Ким, была из тех аномальных событий, которые считаются невозможными. Люди иногда погибают. Они падают на горных восхождениях, выходят в море в шторм, погибают от судорог в воде, но транспорт – вещь безопасная на сто процентов. Или очень близко к тому.
Потом Ким взяла к себе тетя Джессика, и среди многих даров этой милой женщины Ким получила любовь к таинственным историям. Хотя для знакомства с Вероникой Кинг ей понадобился Маркис Кейн.
В поезде на обратном пути Ким углубилась в «Ужас Паркингтона», одно из ранних приключений эксцентричного частного сыщика. Дом детектива на Мур-Айленде был полон археологическими находками эпохи раннего заселения. Атмосфера была готической, драма сюжета разворачивалась в развалинах среди океана или в далеких горных убежищах, где из окон комнат и мансард глядело безумие их строителей.
Но Ким не удавалось выбросить из головы беседы с Трипли и Герхардом. Исполнительный директор убедил ее, что, если что-нибудь и произошло в последнем полете, он этого не знает. И не хочет знать.
А Герхард что-то скрывал. Интересно, какую тайну он может охранять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147