Я это увидел, а потом, когда мы с Маленковым вышли, я говорю ему: "В чем дело?" - "А что, ты разве ничего не знаешь?" - "Да о чем ты?"
- "Ведь Серго-то не умер, а застрелился, Сталин его осуждает, а ты по-доброму сказал о нем, поэтому и возникла пауза, которую ты заметил". "В первый раз слышу! Вот так-так...".
Что касается его недруга Берии, то я познакомился с ним, видимо, в 1932 году. В то время я работал вторым секретарем Московского городского комитета партии.
Горком размещался на Большой Дмитровке. К нам приехал Берия как секретарь Закавказского бюро ВКП(б). Как Берия стал там руководителем, не знаю, ничего не могу об этом сказать. Я же встретился с Берией по вопросу кадров. Не знаю, почему Берия обратился ко мне. Ведь первым секретарем Московского горкома и обкома был Каганович.
Но обратился он именно ко мне. Может быть, его просто послал Каганович? Пришел он ко мне с Багировым38.
Багиров - это бакинский партийный деятель. Он учился тогда на курсах марксизма-ленинизма, которые размещались на Красной Пресне. Я познакомился с Багировым, когда был секретарем Краснопресненского райкома партии. Я знал, что вот это Багиров, но истории его деятельности в Закавказье не знал.
А у нас речь шла о секретаре Фрунзенского райкома партии армянине товарище Рубене39. На какую роль брали тогда Рубена, я сейчас уже не помню. Рубена я знал мало. Я познакомился с ним, когда стал секретарем Бауманского райкома, а он был секретарем Фрунзенского. Я сталкивался с ним на совещаниях секретарей райкомов партии, а тогда секретарей в Москве было, наверное, не больше, чем девять человек. Рубен как человек резко выделялся среди нас и очень нравился мне. И когда Каганович вызвал меня и сказал, что моя кандидатура будет выдвигаться на пост второго секретаря городского партийного комитета, то я смутился и отвечал, что не следовало бы это делать, потому что я не москвич и знаю, как тяжело мне будет в Москве.
Москва избалована авторитетами больших людей с большим дореволюционным стажем. Кроме того, более достойным явился бы Рубен. И если бы меня спросили, я бы порекомендовал Рубена. Но Каганович заметил, что он лучшего обо мне мнения, чем я сам, и решено именно меня выдвинуть. Он добавил, что Рубен неплохой работник, но надо иметь в виду, что Рубен был офицером в царской армии. Этого я, конечно, не знал.
Когда я первый раз встретился с Берией, разговор у нас был формальным, не я ведь решал вопрос о Рубене, вопрос решал ЦК. Позже я узнал, что кандидатуру Рубена выдвигал Серго. Через некоторое время я Рубена снова встретил.
Видимо, ему нравилась военная форма. Он приехал в Москву в гимнастерке с тремя или четырьмя ромбами40 в петлицах. Его ввели тогда членом Военного совета в приграничную армию, и он получил воинское звание. Другие партийцы тоже были членами Военных советов, и я потом был членом Военного совета. Но мы военную форму не носили, а Рубен носил.
Мы надевали военную форму без знаков отличия, и то только если выезжали на военные учения. В 1937 г. Рубен был арестован и уничтожен.
После первой встречи с Берией я сблизился с ним. Мне Берия понравился: простой и остроумный человек. Поэтому на пленумах Центрального Комитета мы чаще всего сидели рядом, обмениваясь мнениями, а другой раз и зубоскалили в адрес ораторов. Берия так мне понравился, что в 1934 г., впервые отдыхая во время отпуска в Сочи, я поехал к нему в Грузию. Приехал в Батум на пароходе (железной дороги тогда там не было), из Батума в Тифлис - поездом.
Воскресенье провел у Берии на даче. Там у него было все грузинское руководство. На горе стояли дачи Совнаркома и ЦК партии. Оттуда, возвращаясь, я проехал по ВоенноГрузинской дороге и сел на поезд на станции Беслан. Как видно отсюда, начало моего знакомства с этим коварным человеком носило мирный характер. В то время я смотрел на вещи идеалистически: если человек с партийным билетом и настоящий коммунист, то это мой брат и даже больше, чем брат. Я считал, что нас всех связывают невидимые нити идейной борьбы, идей строительства коммунизма, нечто возвышенное и святое. Каждый участник нашего движения был для меня, если говорить языком верующих, вроде апостола, который во имя идеи готов пойти на любые жертвы. Ведь тогда, действительно, чтобы быть настоящим коммунистом, больше приходилось приносить жертв, чем получать благ. Это не то, что сейчас среди коммунистов, когда есть идейные люди и много неидейных, чиновников, подхалимов и карьеристов. Сейчас членство в партии, партийный билет - это надежда на лучшее приспособление к нашему обществу. Ловким людям удается получать больше других, не имея к тому данных ни по качеству, ни по количеству вложенного ими труда. Это факт и большой бич в наше время. А в то время всего этого было меньше, хотя уже начиналось.
_______________________
1 ЖДАНОВ А.А. (1896-1948)-сын служащего, член РСДРП с 1915 г., после 1917 г. политработник, с 1922 г.
председатель Тверского губисполкома, с 1924 г. секретарь Нижегородского губкома и Горьковского крайкома ВКП(б), в 1934-1944 гг. секретарь ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома и горкома партии, с 1944 г. генерал-полковник, секретарь ЦК ВКП(б); член ЦК партии с 1930 г., с 1939 г. член Политбюро ЦК ВКП(б), член ВЦИК и ЦИК СССР.
2 В 1932 г. Нижний Новгород был переименован в г. Горький.
3 АНДРЕЕВ А.А. (1895-1971)-рабочий, член РСДРП с 1914г., после 1917 г. на партийных и профсоюзных постах, с 1920 г. секретарь ВЦСПС, с 1922 г. председатель ЦК Союза железнодорожников, в 1924-1925 гг. секретарь ЦК ВКП(б), с 1927 г. секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), с 1939 г. председатель ЦКК ВКП(б), нарком рабоче-крестьянской инспекции и заместитель Председателя Совнаркома СССР, с 1931 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127