Пот, покрывавший меня, высох, дыхание было уже не столь прерывистым, и дрожь в ногах прекратилась. Я закурил.
Внезапно рядом со мной очутилась девица. Никогда прежде я ее не встречал. Красные брючки типа тореро, крепкие ляжки. Волосы обесцвечены, губы накрашены густо и ярко. Полные груди под сатиновой блузой. Широкое терпеливое лицо и глаза, по-коровьи покорные. Лет – от семнадцати до тридцати, где-то в этих пределах. Красная сумочка украшена жемчужинками, из которых многих недостает.
– Что, брат, не везет нам с тобой, а? – голос у нее был низкий, с хрипотцой.
– Может быть, – отозвался я. Эту интересовали, по всей видимости, только одинокие мужчины. Потерянные. Вроде меня.
– Меня зовут Бидди.
– Добрый вечер, Бидди. А я – Джо.
– Приветик, Джо.
Мы смотрели друг на друга оценивающе, – очень старая игра.
– У меня есть прицепной вагончик, жилой, – сказала она.
– Это хорошо. И удобно.
– – Четвертак.
– О'кей.
– Приятно, когда не торгуются.
Я попытался объяснить ей, как освежающе действует на меня ее прямота после Тинкер и Манди. Я пошел с ней. Она поймала мою ладонь, и мы шли теперь рука об руку. Огни остались у нас за спиной. Мы пригибались, проходя под какими-то веревками, тросами, протискивались между прутьями ограды. Кучка мужиков восседала вокруг ящика в желтом круге света от керосиновой лампы; они резались в карты. Когда мы проходили мимо, кто-то бросил:
– Привет, Бидди! – Голос был спокойный.
– Хелло, Энди, – отвечала она. Мужчины продолжали играть – ни свистка, ни насмешки. У каждого свое ремесло. Как видно, в чужие дела здесь не принято было вмешиваться.
Вагончики-прицепы стояли впритык друг к другу. В некоторых горел свет. Тот, к которому меня привела она, оказался старым и облезлым. За ним стоял серый лимузин. Она постучалась в дверцу, прислушалась и, не дождавшись ответа, открыла дверь, щелкнула там, внутри, выключателем. Зажглась лампа под ярко-оранжевым, в форме тыквы, абажуром. Она закрыла за мной дверь на задвижку, опустила жалюзи, чтобы отгородиться от ночи.
– Устраивайся как тебе угодно, Джо. У меня есть немного «бурбона». Хочешь?
– Нет, спасибо. Мне хватит.
– По тебе и не скажешь. А я тяпну – не возражаешь?
– Нет, что ты.
Я сидел на единственном стуле, кажется, непрочном. Она встала на коленки перед маленьким холодильником, кинула в пластмассовый стаканчик два кубика льда, плеснула изрядную дозу «бурбона» и с питьем в руке уселась на кровать, повернулась ко мне.
– Твое здоровье, Джо! – сказала она. Выпила, облегченно вздохнула:
– Уфф! Вот что мне было нужно.
– Ты сама разъезжаешь с этой штукой?
– Не-а, мне они не доверяют. Из меня, знаешь, водитель… Это они мне всегда говорят, Чарли и Кэрол-Энн. Чарли – он ее дружок, Кэрол-Энн то есть. У Чарли тут карусель, еще один балаганчик. Скажу тебе, у меня в жизни не было друзей лучше этих. Они – прима, можешь мне поверить. Поэтому я здесь не связываюсь со всякой шушерой, сечешь? Не-е, я уж лучше подцеплю такого, как ты.
– Ага. Спасибо большое.
– Не за что. Пожалуйста. – Она отставила пустой стаканчик, зевнула и начала расстегивать блузку. – Свет выключить или не надо?
– Постой, Бидди. Я, собственно, не то имел в виду. Она напряглась и взглянула на меня исподлобья.
– Не то? А что у тебя на уме? Насчет всяких этих.., специальных штучек я – пас, парнишка.
Я вытащил бумажник, дал ей двадцатку и пятерку. Она взяла, сказала:
– Ну и? – Недоверие в ее глазах не исчезало.
Я достал квитанцию на парковку. – Окажешь мне услугу – получишь еще двадцать долларов.
– А что делать-то?
– Ресторан «Стимшип» знаешь?
– «Пароход»? Ну, ясно. Там, вниз по шоссе. Правда, внутри не бывала ни разу.
– Там крутится пара ребят, очень приставучих. Неохота связываться с ними. Если можешь, подойди к служителю, который у парковки стоит, и спроси мою машину. Я тебе ее опишу и номер сейчас назову – запомни, он наверняка спросит. Скажи ему: владелец неважно себя чувствует и тебя послал. Он наверняка не будет иметь ничего против. Дашь ему доллар. И пригони машину сюда.
– Ты чего, попух?
– Да не совсем.
– Покажи ксиву.
Я протянул ей водительское удостоверение.
– Ты Джером Джеймсон? – спросила она.
– Да.
– А я из-за тебя не засыплюсь?
– Да ничего с тобой не будет. Я только хочу отвязаться от тех идиотов.
– А они твою машину знают?
– Посмотри, не следит ли за тобой кто. Если да, то сюда нечего ехать. Поставь тогда машину на другой стороне трассы, а мне принеси ключи.
Она размышляла. Потом помотала головой.
– Не-е, за двадцать долларов не пойду.
– А за сколько?
– Полета.
– Ладно.
– Ты что, вообще никогда не торгуешься? А если бы я сотню запросила?
Я достал еще две двадцатки и десятку и дал ей. Она сунула деньги в сумочку и сказала:
– Лады, дружок. Только я надену что-нибудь получше, а то там такая лавочка… Как думаешь?
– Пожалуй.
– Есть тут у меня один костюмчик. – Она открыла узкую дверцу шкафа, извлекла темно-синий костюм на плечиках и разложила его на постели. Раздеваясь, она едва не касалась меня. Оглаживая на себе юбку и застегивая молнию, спросила:
– С фараонами точно не будет неприятностей?
– Точно. Не будет.
Она заправила блузу в юбку, надела жакет, взбила волосы.
– Так хорошо?
– Изумительно.
Я вышел вместе с ней.
– Покажи, как ты думаешь проехать оттуда?
– Во-он там, вокруг, и через переезд.
– Ну так я жду, – сказал я.
– Жди, – сказала она. – Люблю, когда меня ждут. Только это редко бывает.
Я долго смотрел ей вслед. Ночь проглотила мою нечаянную спутницу. Потом она вынырнула в разноцветном свете фонариков возле карусели. Пять минут ей еще идти до ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51