Говорили об этой злополучной статье. Смеялись. Острили. Радек шепотом рассказывал (только для мужчин) анекдот о том, как в одной дивизии по рекомендации журнала "Большевик" провели анектное обследование членов дивизионной парторганизации; оказалось, что при Троцком все в дивизии было свежее: и рыба, и сифилис, и гонорея, а теперь все запущенное.
— Это пошловато, Карл. Ситуация обостряется, и надо в связи со съездом что-то предпринимать радикальное, — сказал Каменев. — Эта статья серьезнее, чем вы думаете. Впервые мы обозначили, что такое власть сегодня. Под флагом борьбы с расслабленностью и буржуазным индивидуализмом всюду идет уничтожение интеллигенции. Сталин и его компания ежедневно инструктируют десятки руководителей губкомов, ведомств, военных подразделений. Если с такой активностью и дальше пойдет смещение кадров, от завоеваний революции ничего не останется.
— Он заинтересован в том, чтобы на основных постах были деклассированные элементы. Какой спрос с пьяницы? Они у себя устраивают попойки — это самый легкий путь привлечения ограниченных людей на свою сторону, — сказал Сокольников.
— А вы хотели, чтобы диктатура пролетариата состояла из одних интеллигентов? — сказал Рыков. — Пролетариат есть пролетариат. Пролетариат всегда пил, всегда образовывал толпу, всегда жаждал вождя.
— История знает вождей двух типов, — вмешался в спор Луначарский. — Вожди элиты, как Цезарь, Лютер, Наполеон, и вожди толпы — Мюнцер, Спартак, Разин, Пугачев. Сегодняшняя история дала нам новый тип вождей. Пожалуй, революция не может продолжаться, если не будет выделять из своей среды вождей…
— В этом вся загадка исторического развития, — сказал Пятаков. — Какие вожди займут пустующее место. Вожди толпы, ориентированные на деклассированные элементы, или вожди культуры и разума, способные повести за собой массы.
— Свято место пусто не бывает, — засмеялся Радек. — Пока мы здесь болтаем, Иосиф и его братья все бразды правления прибрали к рукам.
— Все решит съезд, — сказал Каменев. — Могу вас заверить, что многое будет зависеть от того, насколько мы сумеем убедительно выступить на съезде. Насколько сумеем поддержать друг друга. Я буду требовать выполнения завещания Ленина: Сталин не должен занимать пост Генерального Секретаря.
— Неужто ему мало быть членом Политбюро? — улыбнулся Радек.
— Еще неизвестно, что выкинет на этом съезде Троцкий, — заметил Розенгольц.
— Песенка Троцкого спета. Он сам это понял и полностью переключился на книги.
— Я от его "Уроков Октября" не оставил камня на камне, — сказал Сокольников. — Я его поймал на таких неточностях…
— Ты уже писал об "Уроках Октября", причем неубедительно.
— Сейчас заканчиваю новую работу, — ответил Сокольников. — Если выступит Троцкий, мне придется бить справа и слева, и Троцкого и Сталина.
— Ты профессиональный раскольник, — заметил Радек.
— Поразительно, как все оказывается перевернутым. В свое время мещане от революции клеймили Ленина за сектантство и раскольничество. Исторически же "сектантство" и "раскольничество" Ленина были только необходимым и неизбежным средством отстаивать и развивать те именно непосредственно революционные стороны марксизма, которые стали живой водой для мирового пролетариата, — это Зиновьев заметил мрачно.
— Опаснее всего сектанты-теоретики, — улыбнулся Радек. — Иосиф и его братья терпеть не могут неосектантства…
— А здесь действительно любопытная диалектика, — заметил Луначарский. — Великая идея рождается сначала в одной голове, потом захватывает малую человеческую общность, прозванную в народе сектой. Секта или группа исповедует свое учение и привлекает на свою сторону миллионы. Так было с христианством, и так было с учением Маркса…
— Опять вы, Анатолий Васильевич, соединяете Христа и основоположников. Если вы таким образом станете решать и национальный вопрос, нам несдобровать…
— Полностью согласен с Анатолием Васильевичем. В тяжелой сектантской, раскольнической двадцатилетней борьбе Ленина против лучших представителей умиравшего периода рабочего движения вырастали новые силы. Мертвое хотело заглушить живое, но живое выжило и победило и через головы живых мертвецов протянуло руку вечно живым коммунарам Парижа и заветам Маркса.
— Лео, не говори красиво, — заметил Зиновьев.
— Прекрасно сказано, — покачал головой Луначарский.
— У Ильича не было любви к власти. И это главная черта будущего вождя революции. Сейчас снова стоит один и тот же вопрос. Мы не должны допустить к власти вождей из рабов, вождей из холопов и хамов!
— А хам грядет!
— Скорее всего, — сказал Каменев. — Мы — интеллигенты-теоретики. Мы боимся оружия, боимся побед. Мы теоретизируем по поводу того, надо ли нам побеждать.
— Что же прикажете делать? — спросил Сокольников.
— Теперь все решит съезд, — повторил Каменев.
На следующий день в Моссовет, где был кабинет Каменева, приехали два члена ЦК, Каганович и Микоян.
Встреча носила чисто дружеский характер, и ее финал обещал быть ничем не примечательным.
— Слишком много кривотолков вокруг этой пресловутой статьи в "Большевике", — сказал, улыбаясь, Микоян. — Надо как-то снять этот вопрос.
— Статья была, как вы знаете, посвящена первому тщательному обследованию партийцев, о чем в свое время было принято решение на Политбюро, которое проводил Сталин, — ответил Каменев.
— Все правильно. Никто не подвергает сомнению содержание и качество статьи. Сталин высоко оценил ее проблемность и назревшую актуальность. Но вот масса писем, которые идут в ЦК, настораживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202