есть ход или нет.
– Ну, я вылезу отсюда – дам предположение!
– А как ты вылезешь оттуда? – спросил спокойно Коля.
– А ну неси мне лестницу, она там стоит возле конюшни.
– Я ее не донесу. Попрошу Каменюку.
Слава не знал, как ему быть: кричать на Колю совершенно бесполезно, совсем непонятно – нарочно он все это подстроил или на самом деле ничего не понимает.
– Ты настоящий болван или придуриваешься?
– А вот будешь ругаться, позову Каменюку.
– Ты, бегемотина, у меня ноги замерзли! А ну волоки лестницу.
Коля притащил лестницу. Детский вождь вылез из подземелья, чертыхаясь.
Коля помог Славе снять и отжать штаны.
– А я знаю настоящий ход в склад Каменюки, – тихо между тем прошептал Коля Почечкин.
– Нет уж, спасибо, – ответил Слава.
– Правду говорю.
– И ты первый полезешь?
– Полезу. Только ты еще раз поклянись, – предложил Коля.
– Ты что, сдурел, через каждые две минуты клясться!
– Тогда не полезу.
– Ну ладно. Как там, – пусть лучше умру, чем выдам тайну.
– Не так, – сказал Коля. – Надо на колени стать. Настоящие клятвы даются на коленях. Видел кино про мушкетеров?
– Видел. Там на одно колено становятся.
– Правильно, и ты на одно становись. И надо целовать плащ.
– А где плащ? – спросил Слава.
– Вот вместо плаща. – И Коля показал на старое одеяло. Он тут же взял в руки одеяло и набросил его поверх себя так, чтобы часть его свободно ниспадала на ноги. – Ну, готов?
– Ты, рыжий, думаешь, что болтаешь?
– А я тебе могу поклясться, что покажу склад, где есть все.
– И сгущенка?
– И сгущенка, и мелкокалиберка, и все другое.
– А зачем ты меня обманул в первый раз?
– А я тебя не обманывал, там, наверное, тоже есть ход. Каменюка всегда кричит, что в его подвалах полно воды. И тут полно воды, так что видишь – все сходится. Дай я покажу тебе, как клянутся настоящие рыцари.
– Не рыцари, а мушкетеры, – поправил Слава, вспоминая сцену из спектакля, в котором Почечкин играл слугу Арамиса.
Коля сделал реверанс и поднес к губам угол старого одеяла:
– Клянусь именем короля и званием королевского мушкетера, что скорее умру, чем выдам тайну про склад Каменюки.
Слава понимал, что с Почечкиным спорить бесполезно: вроде бы и нормальный, вроде бы и ненормальный. Поди разберись – какой он. Будешь с ним спорить как с нормальным, а он окажется полудурком, тогда выходит, зря время потратил на споры. Нет, с Почечкиным спорить бесполезно. А вдруг действительно он знает про тайный ход в склад. И бывший вождь вынужден был дать клятву.
– А теперь пошли, – сказал Коля.
Они направились к той же черной зияющей дыре, из которой едва только вылез Слава.
– Здесь тайный ход.
– По шее хочешь получить? – тихо, сквозь стиснутые зубы проговорил Слава и вдруг заорал что есть мочи. Заорал, как настоящий блатной и психованный: – Лезь сам! Полудурок! А если не полезешь – спущу тебя к водяным крысам!
– Спокойно, – ответил Коля. – Тут же есть лаз. В него надо попасть. С умом, понимаешь.
Коля нащупал ногами кирпичи и стал спускаться в подполье. Через две минуты он исчез, даже звуков не было слышно. Волновалась Эльба. Прошло минут двадцать. Заволновался и Слава.
– Колька! Колька! – кричал он шепотом. Оттуда, из сырого подземелья, послышался шорох и показалась рука с банкой сгущенки.
– Держи, а я еще сейчас достану.
Слава едва не потерял сознание, когда в руках у него оказался любимый продукт. А когда увидел еще две банки сгущенки, он стал плясать вокруг живого и невредимого Коли Почечкина. Стал целовать Почечкина, который в трудную минуту жизни не только его успокоил, но и доставил столько радости.
– Ты настоящий друг, Почечкин, – сказал Слава, опустошая вторую банку сгущенки. – А тебе дать попробовать?
– Не хочу, – сказал Коля. – У меня была котлета. Мы ее пополам с Эльбой съели.
– А при чем здесь котлета?
– Я хочу, чтобы во рту вкусно оставалось. А когда сгущенки попьешь, от котлеты и следа не останется, понял?
– Ну, ты даешь! – Слава рассмеялся. Отбросил пустую банку. Лег на спину и похлопал себя по животу. – А ты, Почечкин, неплохо устроился. Никакой общественной работы не выполняешь. Единоличником растешь, братец. Нехорошо, Почечкин. Потом, видишь, ты, оказывается, воруешь. Сгущенку по ночам жрешь, а дети кисель хлебают на одной воде. Я думал, что ты дурачок, а ты оторви да брось, в рот палец не клади тебе.
– А ты попробуй.
– Послушай, Колька, а за что тебя любят все? – спросил Слава серьезно. – Меня так все ненавидят.
– Потому что ты задавака.
– Ну, согласен, есть немного. Но кто из ребят не задается?
– Задаются все. Только ты с ехидностью задаешься.
– Но я же смелый, Почечкин.
– Дурак ты, – тихо сказал Коля. – Тебя все любили бы, если бы не был злым. Вот за что ты Эльбу ногой пнул? За что?
– Кто пнул?
– Думаешь, я не видел?
– Не пнул, а так, чуть-чуть.
– А думаешь, ей приятно? Думаешь, она не понимает, где рука, а где ноги? Собаки еще лучше понимают, чем люди. Мне один дяденька сказал, что собаки больше людей знают и все-все понимают, только им надо прямо в глаза рассказывать, тогда каждое слово в их голове оседает.
– Ну, ты даешь, Почечкин.
– Что ты зарядил как попугай: даешь, даешь. Что, других слов не знаешь?
– А ты как педагог. Сказки скоро будешь рассказывать, как этот алкаш Волков…
Как только были сказаны эти оскорбительные слова в адрес учителя, так Коля схватил прут металлический да как хватит им Славу Деревянко, а Слава весь кровью и залился и руками обнял голову, и Эльба залаяла, и Коля в испуге диком заплакал, закричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142