Она стала к раковине и пустила воду на стопку посуды.
– Эх, ну что за жизнь!… – с чувством проговорил Бурцев и стукнул по раме кулаком.
Потом он махнул рукой и направился прочь из кухни.
– Ты куда? – бросила вслед ему жена.
– Туда!
Бурцев прошел вглубь коридора и толкнул дверь в комнату дочери.
В комнате у пятнадцатилетней дочери работал свой маленький телевизор. На экране нервный диджей с оранжевым хохлом на голове самоуверенно молол в камеру что-то на сленге и в такт словам потряхивал перед лицом растопыренными пальцами. Дочь, очень похожая на мать, такая же невозмутимая и красивая, рассеянно, в полглаза наблюдала за диджеем и красила ногти – каждый ноготь в свой цвет.
– Та-ак! – сказал Бурцев. – И эта тоже с утра пораньше у телевизора.
Дочь подняла на Бурцева неглупые спокойные глаза. В этих глазах стояло задумчивое твердое выражение, так знакомое Бурцеву по глазам жены.
– А что еще делать? – рассеянно спросила дочь.
– Уроки делай.
Дочка удивленно уставилась на отца, потом потянулась и сказала со снисходительной улыбкой:
– Ты что, Бурцев, заболел? Какие в субботу с утра могут быть уроки?
Бурцев и сам понял, что сказал глупость. Суббота есть суббота, выходной день. Только ненормальный с утра пораньше садится за уроки.
Он нахмурился.
– Сходи куда-нибудь… Зачем торчать дома целыми днями?
Дочка лениво посмотрела в окно, на хмурый неприглядный денек.
– Куда сейчас пойдешь… – справедливо заметила она.
– Как куда! Мало ли хороших мест! В театр, например… Или, там, в музей…
Дочка весело посмотрела на сердитого отца.
– Издеваешься, Бурцев? Кто же в наше время ходит в музеи? Одни ботаны.
– Какие еще ботаны? – строго спросил Бурцев, хотя и сам знал, что дочка и ее приятели ботанами или ботаниками зовут сверстников, которые усердно учатся, слушаются взрослых, читают книжки и не принимают участия в общих развлечениях.
– Ботаны – это те, у кого шансов нет, – пояснила дочь.
– На что нет шансов?
– Ни на что! Они целыми днями сидят за книжками и уроками, и нормальные люди их избегают.
– Нормальные люди – это те, у кого шансы есть, – догадался Бурцев.
– Да.
– А у тебя, конечно, шансы есть?
– Конечно есть!
Дочка с демонстративной небрежностью пожала плечом и опять уставилась на экран.
– Бурцев, не заводись, – предупредила она.
Бурцев, почувствовал, что закипает.
– Ты как с отцом разговариваешь! – возмутился он. – И вообще, какой я тебе Бурцев! Что за манера звать отца по фамилии!
Не отрывая глаз от телевизора, дочка расплылась в нахальной улыбке.
– А как тебя еще называть? – снисходительно спросила она. – Папочка? Папуля? Это тебе не идет. Ты у нас – Бурцев!
Бурцев почувствовал, как за его плечом встала жена, привлеченная разговором на высоких тонах.
– А почему мать у тебя в кармане сигареты нашла? – спросил он.
– Я же говорила, это не мои.
– А чьи?
– Машки Булкиной.
– А почему у тебя в кармане лежат сигареты Машки Булкиной?
– Она специально мне отдает, чтобы ее предки не нашли. Потому что ее предки – сильно злые!
– А мы, значит, добрые?
– Вы – добрые! – расплылась в улыбке дочь.
Бурцев обернулся к жене.
– Вот!
– Что?
– Вот оно – твое воспитание!
Жена не ответила.
– А что это за стриженый тип, с которым ты вчера до полночи сидела на лестнице? – Бурцев опять обернулся к дочери.
Дочка насторожилась.
– Так… Один парень… – сквозь зубы процедила она.
– Ну и тип! Зона по нему плачет. Сколько ему лет? Двадцать пять?
Дочка помедлила. И на ее лице начало проступать знакомое выражение материнского упрямства.
– Восемнадцать, – отозвалась она.
– А тебе всего пятнадцать!
Бурцев почувствовал, что задел дочь за живое.
– А зачем же водиться с малолетками… – нахально взглянув ему в глаза, спросила дочь. – Они еще ничего не умеют…
– А что они должны уметь?
– Как – что? То самое… Ты что, Бурцев, маленький? Не знаешь, откуда дети берутся?
Бурцев почувствовал, что начинает задыхаться.
– Бурцев, пойдем! Поможешь мне шторы повесить, – из-за его плеча вступила в разговор жена.
– Какие шторы! Какие там шторы!
Бурцев посмотрел мимо них в сероватое зимнее окно.
– Ну разве так можно жить! – с чувством сказал он. – Как растение, вяло и без смысла! Жизнь дана человеку один раз! Нужно прожить ее ярко, со страстью! А вы!
Бурцев запустил пятерню в волосы.
– Жить нужно с удовольствием! – добавил он. – К чему-то стремиться, чего-то добиваться изо всех сил! Чтобы в каждой минуте – смысл!
Его слова наконец-то задели дочь за живое.
– А ты сам-то, – ядовито заметила она, – со смыслом живешь? Или твой друг Айвазовский – со смыслом? Только и знаете, что баню да бильярд!
– Мы – другое дело! Что ты нас равняешь! Наша жизнь уже позади!
– А у меня что, все впереди?
– Да!
Дочь хмыкнула.
– Бурцев, ты что на нее наезжаешь с утра пораньше? – вмешалась из-за его спины жена. – Выходной же… Пусть делает что хочет…
Бурцев развернулся к жене.
– Вот-вот! Что ты прикопался к человеку… – поддержала дочь. – Делать нечего? Позвони Айвазовскому! Сходите с ним пиво попейте.
Бурцев чуть было не задохнулся от негодования.
Но как раз в это время на столике в прихожей зазвонил забытый Бурцевым мобильный телефон.
Бурцев вышел в коридор и взял телефонную трубку.
– Алло, это штрафбат? – раздался в трубке деревянный голос лучшего друга Айвазовского. – Ефрейтора Бурцева к аппарату.
– А, это ты… – вяло отозвался Бурцев. – Как жизнь?
– Как всегда! – бодро рапортовал Айвазовский. – То мы их, то они нас!
И почему это, интересно, Айвазовский, как Буратино, всегда с самого утра в отличном настроении?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3