д. Руслан и его убийца не задерживались, чтобы вступить в беседу, например, в какие-нибудь переговоры. Тут все сомнительно. Согласно официальной, то есть всеми принятой и неоспоримой, версии Руслан погиб из-за трагической ошибки.
На самом деле, конечно же, планировалось убийство не его, кому он нужен и чем мог помешать? а его супруги какими-то конкурентами, конечно, мафией, на которую мы всё у нас привыкли всегда валить и которую никто никогда не видел, и может быть, поэтому, может, ее и нет вовсе, я думаю, что это именно так. Как видите, я специально выясняла подробности и хорошо их знаю, иногда мне кажется, что я при этом была. Жена Руслана занималась бизнесом, что-то там продавала или строила, может быть, даже землю.
Да, в этом деле была еще одна странная, сначала показавшаяся загадочной и необъяснимой, потом, наоборот, с поразительной, какой-то успокаивающей легкостью объясненная и, наконец, ставшая ключом ко всему деталь. На Руслане, то есть уже на его трупе, конечно, был простенький, отчасти несколько грубоватый, но, учитывая плохое освещение, весьма эффективный грим: под носом приклеены чапаевские усики, а к подбородку — совершенно дурацкая и не подходящая к усам бородка клинышком. Он лежал совершенно голый, халат распахнулся, обнажил, распался, сполз по бокам прекрасного тела, с огромной дырой посередине груди, и этот грим!
Бороду поспешно отнесли на счет любви к розыгрышам и переодеваниям, на счет его часто лишенного вкуса, что так обыкновенно для поэтов, юмора. Святочный вид предназначался Ларисе, он думал, это она звонит. Как вы могли догадаться, я на нее первую подумала.
На нее вообще многое указывало. Конечно, я была далека от того, чтобы считать, что она спустила курок. Но могла кого-то послать. Тогда я и не подозревала, насколько близка к истине, хотя все происходило и не совсем так, как потом выяснилось, как я сперва думала и с чем мне теперь было бы жаль расставаться.
Для нее же — халат, зевки перед дверью, которые она должна была слышать, и шлепанцы, как будто он тут живет и хозяин. В этом было что-то принципиальное, или провинциальное, если хотите, какой-то вызов, обида, например.
Пока она рассказывала, по видимости, равнодушно, я не спускала с нее глаз, пытаясь проникнуть в то, что делается за ее безмятежным крепколобым лицом. Она очень переживает, даже страдает, но только виду не подает, сделала я наконец неприятно поразивший меня вывод.
Например, то, что она, это с ее-то возможностями, не то что у меня, оставила расследование милиции. Возможно, потому, что не была в нем заинтересована, не хотела его или прямо боялась. Конечно, я не могла бы ничего доказать, еще не располагая фактами. И могла сослаться разве что на одну интуицию да на некоторые обмолвки или, наоборот, недоговоренности Руслана, о которых сейчас же вспомнила, как только узнала о случившемся. Но кто и когда всерьез относится к интуиции. А теперь все это приходилось менять и думать заново.
— А теперь спрашивайте.
— Мне бы хотелось сначала немного подумать, — почти просительно повторила я, очнувшись. — Вы не возражаете, если я еще приду?
— Конечно, нет, напротив. Приходите, конечно, когда что надумаете, мне будет интересно, что у Вас получилось. Я распоряжусь, чтобы Вас без разговоров пропускали.
— А если я приду не одна?
Она, кажется, была удивлена и немного встревожена, что было мне приятно.
— А Вы уверены, что это разумно, посвящать в наши дела еще кого-нибудь? Впрочем, как считаете нужным. Бек! — позвала она. — Войди!
Я отметила про себя это ее "наши дела".
Он возник сейчас же, за моей спиной открыв дверь, как будто стоял за ней и ждал, и я оглянулась. Мой провожатый оказался гладко, до блеска, выбрит, его череп обнаруживал идеальную форму, если б у меня была такая, я тоже так носила, а глаза — узкие и далеко расставленные.
— Посмотри на нее и запомни. Если она еще придет, сейчас же проводи ко мне. Одна или в компании.
Он кивнул.
— Пошел вон. Что-нибудь еще? Я буду ждать.
Когда Бек, закрыв за мной, вернулся в комнату, она задумчиво перебирала полу халата, длинное полное бедро показывалось. На него-то Бек сейчас же и уставился.
— Ты как следует запомнил эту женщину? Не знаю, как у нее пойдет. Если проявит излишнее рвение. Я знаю таких, не остановятся, раз начав. Ты ее должен суметь узнать в любом виде. Тебе ее придется убрать, ты меня понял? Тогда иди ко мне.
— Что так долго? Я уж начинал волноваться.
— И был прав.
— Но ты их видела, видела? Тебе удалось (получилось) увидеть?
— Да. Один — верзила, совершенно бритый, Беком зовут. А она — стриженая ведьма.
Мне хотелось бы его помучить, чтобы он приставал, выспрашивал, а я как будто неохотно ему отвечаю. Даже, войдя, прошлась сначала по комнате. Но сразу не выдержала и стала рассказывать.
— Это еще не все, их должно быть больше. Тебе придется туда еще раз, чтобы меня свозить.
— Я знаю.
— Потому что я должен сам всех увидеть.
— Конечно, иначе зачем бы я тебя втянула. Но нам обоим надо себя так настраивать, что это может быть опасно. Чтобы не было никаких неожиданностей. Такие люди.
— Смотри. Не бойся ничего, смотри, как я тут себе сделал. Я сумею тебя защитить. — Он протянул, как будто погрозил, мне кулачок и провел пальцем по его костяшкам. — Знаешь, какой теперь удар? Я, когда сижу у себя и работаю, пишу или просто читаю, то от нечего делать вот уже много лет бью этим местом по ребру стола. Теперь очень твердые. Никому не советую.
Он вскочил и теперь стоял передо мной слишком близко. Отчасти машинально, знаете, когда отмахиваешься от неожиданного нападения, отчасти в шутку толкнула его руку, а он оступился, сплетая ноги, хватаясь и сдвигая кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57