Сложены стопками. Кажется, даже рассортированы. Подровнены по бокам. Черновики с одной стороны, и много пустого пространства между. Провела пальцем, но пыли не было. Из чего заключила, что здесь кто-то уже прибирался до нас. Надеяться что-либо найти интересного, было бы, с моей точки зрения
— Остальные закрыты. Это бывшая коммунальная. Ни Пуаро, ни Нарсежак никогда не знали, что хотят найти, сказал кто-то из нас. — И кухня.
— А, ну тогда ладно. (Я.)
— Может быть, они собирались со временем все здесь использовать. Но столом займусь я.
Я с завистью посмотрела в последний раз. В шкафу висел тренировочный костюм и пальто.
— Откуда здесь подушки?
Они были свалены внизу грудой.
— Да, подушки. Не убрал тогда.
— Но все равно же переживал, наверное.
— Как разумный человек он понял неизбежность происходящего. Да и она так обставила. Конечно, переживал.
— Сказала, что ему здесь, конечно, будет поспокойнее?
— Конечно. Он сможет работать. И обещала регулярно навещать. Там же постоянная суета, приходят все.
— Сдержала обещание?
— Как и все остальные.
Когда стало совсем невмоготу и воздух их общежития до предела насытился электричеством
Появлялся, когда хотел, на самых важных совещаниях, и все останавливались, в недоумении переглядываясь. Он садился на свободное место, и приходилось продолжать, сбиваясь. Но он же все равно ничего не понимал. Или, заглядывая, слушал телефонные разговоры. Прикрывшись рукой, делала знак уйти. Слушался неохотно и не сразу. Дождавшись, чтобы осталась одна: "Я хочу наконец возобновить с тобой разговор о наших делах". Смотрела, как поудобнее устраивается в кресле. Я часто ссорилась из-за него. Степан считал, что все пойдет наперекосяк, ведь только наладилось.
вызвала к себе и, заглядывая в глаза (а сам подумал: но они же одного роста, присаживалась для этого, что ли, или наклонялась к его лицу, трогая волосами?), сказала, что им лучше разъехаться.
Но ты не беспокойся, в остальном все останется по-прежнему, ты даже не заметишь. Я буду очень часто приезжать к тебе, и ты мне будешь читать свои новые произведения. А когда все успокоятся, опять вернешься. Ты же их все-таки очень раздражаешь. Я это делаю для тебя, думаешь, мне самой не хочется?
Впрочем, режим оказался мягче, чем можно было предполагать. Когда надо было с кем-то встретиться, приезжал, предварительно предупредив. Она же сама не хотела. Не знаю, с чем, может, это и не связано с Русланом, для чего предназначались эти помещения. Он специально приводил сюда, но она же не знала, потому что это ей было бы неприятно.
— Может, я чего-нибудь приготовлю пока? Потому что больше же нет ничего.
— Конечно, — ответил Руслан, не оборачиваясь.
— Потому что здесь больше нет ничего.
Перебирает по листочку. Подбегает к столу торопясь. Просматривая. Захватив несколько с собой, вышла на кухню. Я стала разбирать захваченные из дома (по дороге купленную снедь) принесенные с собой продукты, за которыми он велел мне выйти, остановив ма.
У нее на лице
У нее на лице отражается все состояние ее пищеварительной или урогенитальной системы. Ноздри у нее голые, а губы тонкие и твердый волокнистый язык, а вульва после акта долго не успокаивается, показывая красный язычок, который медленно втягивается. Я это сам видел.
Ну так убей ее.
Давно бы уже.
Так что же?
Я думал об этом. Но я бы хотел, чтобы она обо всем этом узнала.
Тогда скажи.
Я думал об этом.
Ну, и?
Я ей говорил. Но она думает, что я это специально.
Тогда убей, отрежь соски и положи на лоб. Или еще лучше — забудь о ней.
Да, я знаю. Но когда я о ней забываю, то сейчас же вспоминаю.
Не знаю, чем тебе могу помочь.
Ты можешь, ты можешь. Под конец акта, совсем возбудившись, сначала протрещит несколько раз газами, а потом у нее из щели с шумом брызжет и выливается. Я такого никогда не видел. И она употребляет некоторые слова и выражения.
Например?
Она говорит: "выстраданные идеи".
А еще?
Она говорит: "ментальность".
Еще?
"А когда я бываю права?" Но так говорят только между очень близкими людьми.
Знаешь что? поехали со мной. По крайней мере развеешься.
Тамара меня встречает в прихожей в халате на голое тело. Он в желтых кружках, как цветы. Когда она присаживается передо мной, раздвигается на ней, она его запахивает, а он опять раздвигается, а она раздвигает на мне пальто и приспускает штаны. Подносит мою выросшую флейту к губам и перебирает пальцами, делая вид, как будто играет. Она смотрит на меня снизу, как я отреагирую, и мы встречаемся глазами. Я не реагирую никак. Тогда она похожа на девочку-Пана с толстыми ноздрями. Ты же сумасшедший, маньяк, говорит она мне, — у меня таких еще не было. Поэтому она меня к себе еще пускает.
Музыка
рассказывал серокожий второгодник Сережа, стоя посередине туалета на исчерченных трещинами плиток полу. — А другой все смеется, заливается, и так всю песню. Я потом спросил, это он там, оказывается, какой-то анекдот. Таких песен, конечно, быть не могло, но мы не смели не верить, окружив его.
Он уже курил, ловко гонял сигарету по рту, мял фильтр, зажимал ее между большим и указательным пальцем, прятал в рукав и делал прочие штуки. Кроме того, многое из того, что он нам рассказывал, оказывалось правдой. Поэтому мы не верили молча. Например, в прошлом году он нас повел показывать на стройке за школой, где подвесили и сожгли живую собаку.
И правда, в одной из открытых сверху ям стояли несколько прислоненных стекол, верхнее разбитое ногами собаки, когда она билась, объяснил Сережа. Мне даже показалось, что в форме собачьих следов. Хотя, с другой стороны, могло быть, например, камнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57