Монастырь был светлой частью истории, а мрачная часть пытается всеми силами ее затмить. В это время дня в часовне не пели. Мимо прошел монах с раскрытой книжкой в руках и приветственно кивнул. Рядовой Джонс с почтением кивнул в ответ и, к собственному изумлению, произнес:
– Бежавшим монахам были вручены на хранение сокровища британской короны… Простите, забыл, как дальше.
– Откуда вам это известно? – спросил монах и закрыл свой требник.
– Видел в книге, которую читала жена.
– У вас не английский выговор, – заметил монах, говоривший с резким иностранным акцентом.
– Валлийский. Простите мое любопытство. В книге было сказано, что сокровища спрятали, и они там до сих пор.
– Монте-Кассино? В Италии?
– Кажется, так, – сказал Дэвид и добавил: – Сэр.
– Не называйте меня «сэр». Я вам не начальник. Так вы говорите, что в Монте-Кассино хранятся британские сокровища?
– Британские, точнее валлийские. Это сейчас Британия английская, а в те времена короли были валлийцами. Простите меня, я прямо сам не знаю, как это у меня вырвалось. Я, пожалуй, пойду обратно.
– Да, – проговорил монах, качая головой, думая о войне и разрухе. – Монте-Кассино – очень большой и очень старый монастырь. Много тайн похоронено под его плитами. Никто не знает, что там может быть. – И он перекрестил рядового Джонса 86-го двуперстием.
Этот экскурс в историю подействовал на рядового Джонса как успокоительное, и он вернулся в санаторий, а монах все качал головой ему вслед, снова раскрывая свой требник
На следующий день рядовой Джонс сварил овсяную кашу без комков и приготовил рыбные котлеты из консервированной скумбрии и сардин. Повар-капрал с усмешкой осмотрел блюда, но потом перестал усмехаться, несмотря на свою тупость, уловив в действиях Дэвида профессионализм. Повар-сержант появился на кухне, когда рядовой Джонс готовил обед: легкий суп из консервированного молока и петрушки, бефстроганов с картофельным пюре и воздушный пудинг на десерт.
– Я те дам деликатесы, – выругался сержант, – клянусь всеми святыми, духу твоего не будет на кухне.
И плюнул в котел с супом. Рядовой Джонс, рассвирепев, оглушил его чугунной сковородкой. В это время вошел ординарец и увидел лежащего на полу сержанта, залитого супом. Вместо того чтобы посадить рядового Джонса на гауптвахту, он отправил его сторожить вещевой склад и послал ходатайство начальству о его переводе в другое место. Так рядовой Джонс 86-й попал обратно на сборный пункт.
К концу года его признали годным к строевой службе. В это время переформировывался второй батальон Гвентского королевского полка, и Дэвид оказался в первой роте, по-прежнему рядовым, но с нашивкой о ранении. На сей раз отпуска перед отправкой на фронт ему не дали, уезжал он под песенку «Не кидайтесь в папу лампой, взыщет Бог за керосин». В базовом лагере в Арфлёре им объяснили положение на фронте. Немцы не ожидали такого отпора у Вердена. По последним сведениям, позиции между Флёри и Фор-Дуаманом перешли в руки британцев, а лягушатники освободили Вашровиль, Пуавр, Одромон, Шамбрет и Безонво. Немцы отступали за, как они выражались, линию Зигфрида, которую союзники, отвергая мифологические аллюзии, называли линией Гинденбурга. Пока они будут за ней отсиживаться, наши используют передышку для долгожданного решительного наступления. Все ясно? Окопавшаяся немчура не погнушается прибегнуть к разным видам страшного оружия, включая невероятно зловонные отравляющие газы.
Батальон повзводно в сопровождении капрала посылали в специальный наглухо заколоченный домик. Прежде чем надеть противогазы, они были обязаны в целях общего ознакомления с предметом нюхнуть редкостную дрянь, вонявшую дерьмом, тухлыми яйцами, гниющим сеном напополам с кондитерской фабрикой. У многих противогазы оказались старыми и дырявыми. Легкие рядового Джонса тут же вспомнили о недавно пережитой пневмонии. Он выбрался наружу, задыхаясь и еле сдерживая кашель, и увидел, что таких, как он, много. Капрал, окруженный чудовищными резиновыми харями, глухо ругался в свой противогаз, пытаясь подавить этот стихийный бунт. На пороге домика рядовой Джонс оставил еще не переварившийся завтрак, после чего его стало рвать кровью. Он был так напуган, что, несмотря на угрозы взводного и приказ немедленно встать в строй, отправился в медпункт. Довольно с него этой бредовой затеи и обмороков в строю. Смотрите, кровь, настоящая. Дэвида положили в госпиталь, а его батальон отправили в Аррас. Когда через месяц он сделался годным пушечным мясом, в резерве Гвентского королевского полка осталось около двухсот пятидесяти боеспособных солдат.
После проверки в штабе батальона в двух милях от линии фронта в разрушенной деревне Мазантен его назначили вестовым первой роты под командованием лейтенанта Гриффитса, молодого, но уже седого, потрепанного и нервного банковского клерка из Суонси. Что касается первоочередной боевой задачи, диспозиция была такова: немцы засели на высоте, с которой просматривалась вся линия британской обороны или, вернее, то, что от нее осталось. Поступил приказ штурмовать высоту по третьему разу и на сей раз захватить. Лейтенант Гриффитс вместе с истеричным сержантом и свежеиспеченным капралом, худым деревенским парнем, повел подкрепление в полтора взвода по изрытой снарядами дороге от Мазантена к линии фронта. Стоял февраль, шел сильный дождь, дорога превратилась в грязное месиво.
– Здесь, – наконец сказал лейтенант Гриффитс. – Не знаю, как это место называлось раньше, мы прозвали его Дерьмовым склоном.
Высота была в полумиле, вершина ее поросла буками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126