Сержант Реджинальд Морроу Джонс не присутствовал на этом собрании только потому, что находился в это время на задании в Ла-Линеа. На следующее утро, сменив фланелевые брюки и спортивную куртку на летнюю униформу цвета хаки, он предстал с рапортом перед капитаном Вудраффом, в мирное время администратором в частной школе. Единственный иностранный язык, которым он владел, был французский для начинающих. Несмотря на службу в разведке, капитан по-прежнему считал, что знание иностранных языков необходимо только метрдотелям дорогих ресторанов да торговцам в Порт-Саиде. Он сухо поздоровался с Реджем и спросил, в чем дело. Редж доложил:
– Сэр, прошлой ночью я убил немца.
– Если вам нечего доложить, сержант, так и скажите. Ваши шуточки вас до добра не доведут. Итак, есть у вас что доложить?
– Сэр, прошлой ночью я убил немца.
На письменном столе капитана Вудраффа сидел мохнатый скотч-терьер по кличке Пух. Капитан почесывал псу шею, и тот, млея от удовольствия, вытягивался в струнку. Наконец капитан произнес:
– Итак, прошлой ночью вы убили немца. Вы пошли на базар, встретили там немца и убили его. Может, вам стоит сочинить про это рассказ и отнести его в редакцию местного журнала? «Как я убил немца прошлой ночью». Звучит недурно. Не забудьте подписаться: сержант Р.А.Джонс.
– Р.М.Джонс, сэр. Вы решили, что я шучу, сэр, но, по-моему, это вы, сэр, сейчас недостаточно серьезны. Если вы хотите получить письменный рапорт, вы его получите, но я считал своим долгом предварительно известить вас устно.
Собачка взирала на Реджа.
– Вы хотите сказать, – вдруг дошло до ее хозяина, – что убили немца? Штатского? В Ла-Линеа?
– Именно, сэр. Он был в штатском, как вы верно догадались, но из этого не следует, что он не военный. Я тоже был в штатском, хотя и служу
– Так вы все-таки убили этого чертова немца?!
– Сэр, я зарезал его армейским ножом в проулке около бара «Бараха». По-испански это значит «Игральая карта». Стены бара разрисованы игральными картами, точнее, картами таро. Висельник, Падающая башня и тому подобное. Армейский нож, кстати, мне не выдали. Я купил его у одного испанца. Немца этого я встретил в баре. Он сам сказал мне, что он немец, да я бы и без него догадался по акценту. Так вот, когда я с ним заговорил, он сказал, что он – немец, что все устали от этой проклятой войны, а мы на нейтральной территории, и почему бы нам не выпить.
– И вы приняли предложение врага?
– Как вы догадались, сэр?
– Сержант Джонс, не морочьте мне голову!
– Капитан Вудрафф, а вы уверены, что мне есть что морочить?
Рука Вудраффа сжала горло любимого песика, и собака зарычала. Вудрафф тоже зарычал. Собака вырвалась из его рук, спрыгнула на пол и забилась в корзину, потом растянулась во всю длину и зевнула, высовывая чистый розовый язычок и выставляя напоказ шершавое нёбо.
– Хотите попасть под трибунал? – взревел Вудрафф.
– Все в вашей власти, сэр. В защиту свою могу лишь сказать, что пытался по всей форме доложить о вражеских происках и о том, как враг Его Величества поплатился за это жизнью, а вы, мой командир, выразили мне недоверие в весьма возмутительной форме, сэр.
– Откуда мне знать, черт вас возьми, – хрипловато произнес Вудрафф, – что вы говорите правду?
– Со мною был капрал Уитком, сэр. Он все видел, его даже стошнило. Он потом сказал еще, что это не по-джентльменски – ножом в спину. Когда немец, чьи документы у меня в кармане, – в этом месте Редж похлопал ладонью по карману форменной рубашки, – подыхал среди использованных презервативов и апельсиновых корок, мимо проходила веселая парочка, местная проститутка с британским солдатом. Они могут засвидетельствовать кончину светловолосого человека, корчившегося на земле в предсмертной агонии.
– А вас эти двое могут опознать?
– Теперь вы мне верите, сэр? Очень хорошо, и впредь не смейте называть меня гнусным лжецом. Проститутка, я думаю, сможет. Ее зовут Кончита.
– Где Уитком?
– Ушел на дальний мол читать лекцию о японском милитаризме. Уитком подтвердит мои показания. Я думаю, ему стоит доверять, сэр. Как ни крути, он – профессор славистики Даремского университета.
– Полиции хоть поблизости не было? – горько застонал Вудрафф.
– Нет, сэр. Гражданская оборона в это время разгоняла своими стальными плетками нищих ребятишек, которые просят милостыню. Не хотят, видите ли, чтобы те демонстрировали перед иностранцами нищету Испании. Нет, сэр, полиции не было. После этого я сразу побежал к пограничному пункту, Уитком – за мной, только он все пыхтел и жаловался, потому что не поспевал. Границу мы пересекли без всяких проблем.
– И сразу пошли к себе и никому ни о чем не рассказывали?
– Не совсем так, сэр. Я еще заглянул в наш буфет, выпил пару кружек пива с одним моряком и, конечно, не выдержал, рассказал ему о том, что сделал. Он мне тоже сначала не поверил. Но я показал ему нож со следами засохшей крови, и тогда он поддержал меня, сказав, что долг британского солдата – убить врага, в каком бы обличье он ни попался на пути. Нож по-прежнему у меня. Если хотите, сэр, можете на него взглянуть.
Капитан, морщась, как от боли, встал из-за стола и подошел к собачьей корзине. Он взял собачку на руки и обнял ее так, будто это было единственное разумное существо на свете. А затем, видимо, от волнения грассируя на французский манер, произнес:
– Убийство. Это же смегтоубийство, чегт подеги!
– Да, убийство. Но в контексте тотальной войны.
– Вы что-то сказали про его документы…
– Ах, ну конечно. – Редж вынул бумаги из кармана. – Ничего особенного, сэр. Несколько вырезок с полунагими красотками из немецкого журнала, чтобы скрасить одиночество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126