В число их входило некоторое количество книг на дискетах и в информационном кубе и множество музыкальных дисков. Вся мебель была подержанной – обычное явление в университетском мире. Он объяснил, что большей частью его имущества распорядились в соответствии с его преждевременным завещанием, которое было утверждено автоматически, когда ни один из командных постов ФОП не смог установить с ним связь в течение десяти лет.– Это совершенно нелепая установка, – доказывал он. – Ведь кто-то может быть вне досягаемости гораздо более продолжительное время, чем какой-то десяток лет, если находится в дальнем уголке огромной Галактики. А кто-то наверняка до сих пор ещё не разбужен!В свою очередь, и Лунзи старалась считаться с его предпочтениями. А может, это его настойчивые требования пробудили присущий ей дух противоречия. Но что бы ни являлось причиной, Лунзи поменяла в его квартире так мало, как только было возможно. Она любила спартанскую обстановку, которая лучше позволяла сосредоточиться на главном, чем уютный беспорядок студенческого жилья. И только когда Ти выразил недовольство, что она ведет себя как гость, а не постоянный жилец, Лунзи повела его делать покупки. Они выбрали двухмерную картину университетского художника и пару эстампов в голограммной технике, которая нравилась им обоим. Она купила все сама, не сказав ему цены. Вместе они развесили эти произведения искусства в той комнате, где проводили большую часть времени.– Вот теперь я вижу руку Лунзи! – радостно воскликнул Ти, любуясь тем, как запечатленная на картине луна сочетается с преимущественно белым убранством комнаты. – Теперь это наш дом.
***
Лунзи отложила последний информационный кубик.Ей нравился дом Ти. Он был просторным, даже – для квартиры одинокого человека – несколько нарочито; вдоль двух стен большой комнаты простирались широкие оконные проемы. Лунзи потянулась, разминая похрустывающие суставы, отчего манжеты её просторных спортивных брюк поддернулись выше лодыжек, а широкие рукава блузы из светширта соскользнули на макушку, приведя волосы в беспорядок, и прошествовала открыть окна, чтобы впустить в комнату теплый полуденный бриз.Диафрагменное регулирование величины оконных проемов было выверено так, чтобы солнце максимально освещало белые ковровые покрытия. Обе стены в это время дня заливал свет. Кружка ароматного травяного чая подогревалась на кухне, видневшейся сквозь дверной пролет. Синтезатор пищи – гораздо более совершенной модели, чем тот, что был в её собственном университетском жилище, – они спрятали в нише кухонной стены за декоративным панно: так он меньше мозолил глаза. Они с Ти по-прежнему предпочитали готовить сами, когда позволяло время. Лунзи с удовольствием пользовалась счастливой возможностью побаловать себя маленькими радостями, которые редко выпадают на долю студентов и космических скитальцев.В течение этого учебного семестра Лунзи была определена на должность ассистента доктора Рута в поликлиническом отделении. После того как она со стыдом примирилась с воспоминанием о скандале с пациентом-»тяжеловесом» и высказала свою обеспокоенность тем, что её душевное состояние отразилось на процессе лечения, Рут расспросил Рик-ик-ита и проанализировал ситуацию вместе с Лунзи. По мнению доктора, ничего ужасного с ней не произошло: мало найдется таких, кого общение с подобными субъектами хоть иногда не выбивало бы из колеи. Он убедил её, что никакой ксенофобии у неё нет.– Рассерженный «тяжеловес» запросто может испугать нормального человека, – уверял он. – Вы можете бояться его со спокойной совестью.Лунзи была благодарна ему за то, что он не увидел в этом значительного отклонения от нормы, и поклялась себе впредь сохранять самообладание. Но она не имела возможности на практике проверить себя до тех пор, пока ещё нескольким «тяжеловесам» не потребовалась медицинская помощь.Всех студентов в клинике Университетского госпиталя лечили бесплатно, с посторонних же взималась весьма умеренная плата. Пострадавших от несчастных случаев, как и тех рабочих-»тяжеловесов», часто доставляли прямо в Университетский госпиталь, потому что в частных клиниках приходилось обычно дольше дожидаться приема. Лунзи заметила, что большинство студентов на Астрис человеческого рода-племени, но не потому, что прочие были менее заинтересованы в получении высшего образования или подвергались дискриминации, а из-за того, что особи многих видов обладали способностью передавать свои знания детям, находящимся ещё в материнской утробе или в яйце, и достаточно было единственному из них получить университетское образование, чтобы оно стало достоянием всех его потомков.Люди же получали образование после рождения, что представители некоторых других рас ФОП, в частности сетти и вефты, считали пустой тратой времени.Лунзи свысока смотрела на «память расы» и другие явления того же рода, считая их проявлением комплекса неполноценности, и пропускала мимо ушей подобные замечания. «Память расы» оправдывала себя лишь в тех ситуациях, с которыми предки ранее сталкивались на собственном опыте. А ей уже не раз приходилось лечить от обезвоживания многочисленных вефтов с инженерного факультета, особенно первокурсников, бывших новичками на Астрис. А один юный сетти, изучавший на Астрис межпланетную дипломатию, чуть не довел себя до заболевания пищеварительного тракта, и пришлось показывать ему, какие местные растения употреблять в пищу не следует.Этот день на службе выдался на редкость спокойным. Никому из её больных не требовалась немедленная помощь, поэтому она отложила истории болезни в стопку на кушетке и присела выпить чашку чаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128