И не вздумай судить о своих песнях по его меркам! Многие уже слышали твои мелодии и успели их полюбить, и, поверь мне, таких людей куда больше, чем тех, кто услышит творения Домиса, и, тем более, их полюбит.Менолли чуть не поперхнулась. Сама мысль о том, что ее незатейливая музыка может понравиться кому-то больше, чем блестящие сочинения Домиса, казалась ей просто невероятной. И все же она поняла отличие, на котором так настаивал Сибел – Домис сочинял исключительно для музыкантов. – Разумеется, музыка мастера Домиса тоже нужна, но она играет совсем другую роль. Он мастер композиции, и тебе еще предстоит у него многое перенять…– Да, я знаю. – И поскольку одна мысль никак не давала Менолли покоя, она скороговоркой выпалила: – Посоветуй, Сибел, как мне быть с песенкой о королеве файров? Мастер Робинтон ее переработал, так что она стала в тысячу раз лучше. Но он уже сказал всем, что это моя песня.– Ну и что тут такого? Значит, Главный арфист хочет, чтобы все так думали. И наверняка у него есть на это свои причины. – Сибел похлопал девочку по плечу. – А потом, он не так уж много изменил в твоей песне… Просто… – Сибел пояснил свои слова выразительным жестом, – слегка сжал ее. А саму мелодию не тронул, и как раз ее-то сейчас повсюду и распевают. Тебе еще предстоит научиться отделывать музыку, но так, чтобы она не утратила своей свежести. Вот почему очень важно заниматься у Домиса. У него есть чистота формы, у тебя оригинальность.Менолли не знала, что ответить. Она с горечью вспоминала, как ей доставалось как раз за то, к чему ее теперь поощряют.– Ну что ты сжалась, как улитка? – резко спросил Сибел. – Что случилось? Да ты побелела, как полотно… Скорлупа и осколки! – Последние слова прозвучали как ругательство и, приняв их на свой счет, Менолли испуганно уставилась на юношу. – До чего некстати…Проследив за его взглядом, она увидела бронзового дракона, который, кружась, спускался над главным двором.– Это Н'тон. Мне нужно договориться с ним о нашей учебной прогулке.Я на минутку. – Сибел выскочил из комнаты, его быстрые шаги прогремели по лестнице и смолкли.Девочка глядела на партитуру пьесы, которую они недавно играли вместе, и слова подмастерья эхом отдавались у нее в ушах: «У него есть чистота формы, у тебя – оригинальность. Твою мелодию сейчас повсюду напевают». Неужели людям могут нравиться ее безделицы? Трудно поверить! Хотя, вроде, у Сибела нет причин ее обманывать. Как, впрочем, и у Главного арфиста – а ведь он сказал, что ему очень нужна ее музыка. И не только ему – всему Цеху. Просто невероятно! Она ударила по струнам – комнату наполнил мощный ликующий аккорд, но девочка мгновенно спохватилась и повторила его в более сдержанном варианте – решив, что столь безудержный всплеск недопустим с точки зрения чистоты формы.И все же ее песни – такие пустяки в сравнении с блестящими прихотливыми произведениями, выходящими из-под пера Домиса! Может быть, если она станет усердно трудиться под его руководством, ей все-таки удастся хотя бы приблизить свои поделки к тому, что не стыдно будет называть музыкой…Усилием воли Менолли заставила себя снова сосредоточиться на дуэте для двух гитар. Она стала повторять сложные места – сначала медленно, потом в нужном темпе. Один из аккордов вдруг напомнил ей отчаянный крик, который она услышала ночью. Девочка повторила фразу.– Не оставляй меня одну… – Она подобрала следующий аккорд. – То крик в глухой ночи /В нем, раздирая тишину,/ Тоска и страх звучит – ведь Сибел так и сказал: Брекки не захочет жить, если Ф'нор умрет. – Я без тебя погибну вмиг /Молю тебя, живи/ И мир услышал этот крик / Зов раненой любви.Наконец, Менолли удалось выстроить печальные, жалобные аккорды так, что даже самой понравилось. Красотка, Нырок и Крепыш тихонько подпевали. Тогда она занялась стихами.– Ну как, ничего получилось? – спросила она у притихшей стаи. – Может, стоит набросать на чем-нибудь?– Не нужно, – ответил ей чей-то спокойный голос. Девочка резко повернулась и увидела: за письменным столом сидит Сибел и что-то быстро записывает. – По-моему, я успел уловить все. – Взглянув на Менолли, юноша заметил ее растерянность и ободряюще улыбнулся. – Закрой рот и проверь мою запись.– Но… но ведь…– Я уже, кажется, велел тебе прекратить извиняться по пустякам?– Но я играла просто так, для себя…– Разумеется, над песней еще придется поработать, но припев уже и сейчас берет за душу – вот увидишь, народ просто обрыдается! – Он коротко кивнул ей, приглашая подойти поближе. – Возможно, стоит попробовать изменить последовательность событий – сначала рассказать о самой трагедии, а потом дать итог… хотя я и не уверен. Что же касается мелодии… послушай, ты всегда используешь минор? – Он прикрыл песок стеклом, чтобы запись не стерлась. – Посмотрим, что скажет Главный арфист. Ну, что опять случилось?– Оставить это? Ты, наверное, шутишь!– Нисколько, юная Менолли, – ответил он и потянулся за гитарой. – А теперь посмотрим, правильно ли я записал…Менолли застыла на месте и, сгорая от смущения, слышала, как Сибел играет мелодию, которую она сама только что сочинила. Но слушать пришлось – никуда не денешься. А когда файры, завороженные искусной игрой подмастерья, принялись подпевать, девочка в глубине души была готова согласиться: в конце, концов, мелодия действительно не так уж плоха.– Отлично, Сибел! Я и не подозревал в тебе подобных талантов. – В дверях, энергично аплодируя, стоял Главный арфист. – Сам я пока еще не решился выразить это событие в музыке…– Похвалы не по адресу, мастер Робинтон. Песню сочинила Менолли. – Сибел, вставший при появлении Главного арфиста, церемонно поклонился девочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82