..
На этот раз он покачал головой с печальным сожалением.
– Но мы также не нашли никаких следов Эйфы или ее кошки-охотницы Угрейн, так что, возможно, им удалось продвинуться дальше.
Шон положил руку на руку Фингаарда, заглянул в его озабоченное лицо:
– Теперь, увидев эти места, я полагаю, такая возможность была. Я и раньше собирался отправиться сюда и разобраться, но несчастье случилось раньше и застало нас врасплох. Мы задержались, потом нужно было договориться по поводу Банни, а потом, после лэтчки, когда мы пели в их честь, у меня возникло совершенно четкое ощущение того, что их обоих уже нет. Чувствуя это, я не мог заставить себя прийти сюда. Теперь, увидев туннель, я увидел и саму ситуацию в несколько ином свете. Кто-нибудь мог выбраться наружу на другой стороне. Я должен исследовать эту возможность: это мой долг перед самим собой и перед своей семьей.
Внезапно все застыли: проникая сквозь толщу каменных стен, до них донеслись нечеловеческие вопли; они становились то громче, то тише, то превращались в яростные завывания. Издав утробный горловой рык, Нанук поднял голову; на его морде возникло выражение отвращения и оскорбленного достоинства. Шон вдруг начал смеяться, что как-то не соответствовало чудовищной какофонии снаружи.
– Почему весь этот кошмар вызывает у тебя смех, Шон Шонгили? – спросила Яна. От шума лопались барабанные перепонки.
На лице Ардис возникло выражение отвращения:
– Это здешние коты устроили кошачью свадьбу. Правда, не припомню, чтобы раньше они так шумели...
Вытирая слезы, Шон с трудом сумел выдавить объяснение:
– Это Тишь, – и, обернувшись к Банни и Диего, добавил:
– кошка из Прохода Мак-Ги.
– Тишь добралась сюда? – Обрадованная Банни поднялась было, но Шон решительно усадил ее назад.
– Не трогай ее сейчас, дорогая. Ей это будет не по душе.
Плечи Шона снова затряслись от смеха.
– Шон Шонгили, этого объяснения недостаточно! – пожаловалась Яна.
Не в силах говорить, Шон махнул рукой в сторону Нанука, который снисходительно беседовал с Банни. Поняв, что он хочет сказать, девушка тоже начала хихикать.
– Ну вот, теперь еще и она!.. – возмутилась Яна, хотя более всего ей хотелось рассмеяться вместе со всеми.
– Тишь была последней кошкой в Проходе Мак-Ги, – сказала Банни, – а котов там у нее не было. Думаю, сейчас она пользуется случаем, чтобы наверстать упущенное!
– Неужели им обязательно заниматься этим именно здесь и именно сейчас? – возмутилась Ардис.
– Полно, милая, – широко ухмыльнулся Фингаард, притянув к себе жену, – ты и сама вела себя похоже раз или два, когда я возвращался из долгого плавания.
С возмущением, отчасти показным, Ардис попыталась оттолкнуть своего массивного супруга; попытки ее успехом не увенчались, зато добавили всей честной компании веселья:
– Такого никогда не было, ты, олух здоровенный!
До их ушей донесся еще один страстный вопль, после которого наступила благословенная тишина.
– Ну что ж, – сказал Шон, – давайте-ка ложиться. Выспимся хорошенько – нам еще предстоит экспедиция...
Он повернулся к Ардис и вопросительно взглянул на нее.
– О, Джонни привез вам все нужное снаряжение и двойной запас пищи. – Ардис махнула рукой в сторону склада, потом поднялась и принялась убирать со стола. Яна и Банни в ту же минуту оказались на ногах; за ними встал и Диего.
Вскоре все в доме уже спали, и никто не заметил, как маленькая оранжево-полосатая кошка, усталая, но довольная, тихо прокралась внутрь и свернулась клубочком у очага.

***

Джонни Грина вовсе не радовала мысль оставлять К.Н. (кто только умудрился дать ребенку такое отвратительное имя – Козий Навоз!..) в пределах досягаемости Мэттью Лузона, хотя он и был абсолютно уверен, что с Лонсианой Онделаси и ее семейством девочка будет в полной безопасности.
Особенное беспокойство вызывало у него то, что девочка была просто счастлива находиться возле Лузона; она восторженно поднимала на него глаза, когда он начинал говорить, и просто из кожи вон лезла, чтобы ответить на все его вопросы. Какой болван сказал, что дети способны отличить подонка от святого?..
А Лузон, старый мошенник, казался истинным святым, когда утешал бедного напуганного ребенка, считавшего себя недостойным внимания Мэттью, и при этом не упускал ни одного случая, чтобы показать девочке, как ей повезло, что он хочет с ней говорить. Черт побери, малышка была готова просить прощения за то, что дышит одним воздухом с ним!
Джонни вовсе не хотел брать с собой Мэттью, когда отправлялся навестить свою старинную соратницу по службе на корабле, Лонси, бывшую теперь не только бабушкой, но и одной из глав поселения Сьерра-Падре. Но Мэттью торжественно объявил, что намерен до конца выполнить свой долг служащего Компании в отношении девочки, проследить за тем, чтобы она была “помещена в надлежащие условия”. К.Н, при этом смотрела на него широко распахнутыми глазами и держала его за руку.
За почти двадцать лет, прошедших с тех пор, как Лонси вышла в отставку и вернулась на Сурс, она изрядно прибавила в весе, приобрела гораздо более внушительный вид, чем в те времена, когда была простым офицером, и обзавелась поистине огромной семьей. В ширину почти такая же, как и в высоту, она заплетала свои густые черные волосы, в которых была едва заметна седина, во множество кос, уложенных в сложную прическу и скрепленных костяным гребнем тонкой работы, явно невероятно дорогим – Джонни видел, с какой жадностью Мэттью смотрел на это украшение. Животное, из кости которого был выточен гребень, жило явно не на этой планете.
– Ax, pobrecita!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105