То же самое касается «голосов». В них мы верим без долгих раздумий. Ведь таинственные голоса слышали великие предсказатели вроде Ванги, экстрасенсы (Джуна, Алан Чумак), контактеры, медиумы, спириты. Сейчас в продаже множество книг, надиктованных «голосами», об удивительном феномене написаны статьи и книги. Любой начитанный гражданин постсоветской России уверен, что «голоса» – это нормально. Но вот поведайте кому-нибудь о том, что однажды на Афоне трапезарь Нил, проходя с зажженной лучиной мимо иконы Божией Матери «Скоропослушница», услышал голос: «Не копти Моего образа», – вас засмеют.
Иными словами, современный человек легко признает реальность духов тьмы, но божественные чудеса считает «пережитком прошлого».

Как объясняются чудеса от священных изображений?

В широком смысле, чудо – это любое нарушение «естественного порядка». Если мы представим себя живущими за некой стеной, отделяющей нас от горнего мира, то чудотворные иконы будут окнами в этой стене, окнами в духовный мир. В нашем мире все совершается «по правилам», но через иконы в него входит благодать. Видимое проявление этого вхождения благодати мы и называем чудесами, а икону, которая дарит их людям, – чудотворной.
Как же сама Церковь объясняет знамения от икон?
По словам Григория Богослова, «природа изображения состоит в том, чтобы оно было подобием первообраза». Взирая на иконы, верующие, как это было сформулировано на Седьмом Вселенском соборе, возносят ум «от образов к первообразам». По учению Церкви, священное изображение не есть нечто обособленное, наделенное собственной силой, и вне связи с тем, кому оно посвящено, думать о нем не имеет смысла.
«И власть не рассекается, и слава не разделяется, но слава, воздаваемая изображению, становится принадлежащею тому, кто изображается, – пишет Иоанн Дамаскин. – Демоны трепещут святых и бегут от их тени; изображение же и есть тень… Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто на них изображается… Состоящие из вещества предметы сами по себе недостойны поклонения, но если изображаемый на них исполнен благодати, то, по мере веры, и они делаются участниками благодати, то есть изливают ее».
Икона, таким образом, это некий «канал связи». И чудеса от чудотворных икон как раз и показывают нам, что этот канал не односторонний: усилие, которое человек делает здесь, встречает отклик «там».
Несколько лет назад к Иверской-Монреальской мироточивой иконе (она тогда находилась в Сан-Франциско) подошел старый тяжелобольной монах, молитвенник строгих правил. Он запел «Величит душа моя Господа», и целебное миро забило ключом, полилось пульсирующим потоком от звезды на плече Богоматери… А вот обратный пример. В Санкт-Петербурге в усыпальнице Иоанна Кронштадтского на мраморной гробнице лежит икона святого. Уже несколько раз было замечено, что человек, имеющий на душе тяжелые и нераскаянные грехи, не может приложиться к ней – какая-то сила «отталкивает» его.

Иконы – действующие христианские святыни

Иконы даны христианам, чтобы помогать им в молитве. В жизнеописании подвижницы VI века, преподобной Марии Египетской, рассказывается, как со слезами молилась она перед иконой Богородицы в Иерусалимском храме и вдруг «в страхе, ужасе и вся трепеща» получила ответ на все свои молитвенные прошения.
Великий святой ХХ столетия, преподобный Силуан Афонский († 1937) стяжал дар непрестанной молитвы стоя перед изображением Богородицы: «Когда я был молодым послушником, однажды молился я пред иконой Божией Матери, и молитва Иисусова вошла в сердце мое и сама стала там произноситься… О, когда бы мы знали, как любит Пресвятая всех, кто хранит заповеди Христовы, и как жалеет и скорбит о тех, которые не исправляются. Я испытал это на себе. Не лгу, говорю пред лицом Бога, Которого знает душа моя: духом я знаю Пречистую Деву. Я ее не видал, но Дух Святой дал мне познать Ее и ее любовь к нам».
Другой подвижник XX столетия, старец иеросхимонах Сампсон Сиверс (ум. 1979) был по рождению англичанином и воспитывался матерью в протестантской вере. Всю свою юность он посвятил поискам истины, пытаясь разобраться, кто прав: протестанты, православные, католики или армяне. Озарение, по его собственным словам, пришло к нему внезапно, когда он молился в петербургской часовне перед образом Спаса Нерукотворного.
«При молитвенном цветении высоких подвижников иконы неоднократно бывали не только окном, сквозь которое виделись изображенные на них лица, но и дверью, которою эти лица входили в чувственный мир, – пишет о. Павел Флоренский. – Подобные явления испытывались многими, и далеко не подвижниками: я разумею то острое, пронзающее душу чувство реальности духовного мира, которое, как удар, как ожог, внезапно поражает едва ли не всякого, впервые увидевшего священнейшее произведение иконописного искусства. Тут не остается и малейшего места помыслам о субъективности открывшегося через икону, таким живым, таким бесспорно объективным и самобытным предстоит оно взору, духовному и телесному равно. Как светлое, проливающее свет видение открывается икона… Таково действие Троицы Рублева, таково ни с чем не сравнимое впечатление Владимирской Божией Матери…»
Это «острое, пронзающее душу чувство реальности духовного мира», о котором говорит о. Павел Флоренский, может испытать и любой из нас.
«Один мой знакомый некоторое время служил алтарником в храме, – рассказывает священник Владимир Емеличев. – Будучи тогда новообращенным христианином, он не понимал многого из того, что касается веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9