Она направилась было к Курати, но вдруг заметила его строгий взгляд и поняла, что подходить ей не следует, – госпожа Тагава смотрела на нее с явным недружелюбием.
«Опять суешься!» – проворчала про себя Йоко и тут же решила: наплевать! Ни секунды не колеблясь и не обращая внимания на знаки, которые ей делал Курати, она бодрой походкой подошла к ним, непринужденно поклонилась и с милой улыбкой поправила выбившуюся прядь волос. Лицо профессора Тагава уже готово было расплыться в улыбке, но тут госпожа Тагава дрожащим от злобы голосом бросила:
– А вы позволяете себе излишние вольности.
Доктор Тагава попытался что-то сказать, чтобы сгладить неловкость. Это привело госпожу Тагава в бешенство, однако она не проронила больше ни слова.
Женское чутье подсказало Йоко, что госпожа Тагава знает про нее и Курати, ей только неизвестно, что между ними произошло. Ну конечно, она не стала бы говорить с Йоко таким резким, враждебным тоном только за то, что она играла в карты с карантинным инспектором. Госпожа Тагава имела в виду именно то, другое. Глубокая радость захлестнула сердце Йоко, затопив в нем каждый уголок. Чуть склонив голову набок, она пристально смотрела на госпожу Тагава с самым невинным видом.
– Меня просили взять на свое попечение госпожу Йоко… по крайней мере на время путешествия… – Госпожа Тагава начала спокойно и любезно, но не выдержала, сорвалась и конец фразы произнесла, уже задыхаясь от злости. Глаза госпожи Тагава, метавшие гневные искры, и спокойно-насмешливые глаза Йоко встретились, но тут же, оттолкнувшись друг от друга, устремились на Курати.
– Вы совершенно правы, – заметил Курати, пытаясь проявить несвойственную ему учтивость. Он напоминал сейчас медведя, которому досаждают слепни. Затем вдруг очень серьезно: – Как ревизор, я несу ответственность за благополучие пассажиров и всячески стараюсь избегать всего, что могло бы причинить им беспокойство.
Он улыбнулся, точно снял маску с лица:
– Все это пустяки, не заслуживающие внимания. Просто я попросил госпожу Сацуки сказать несколько любезных слов карантинному инспектору. Благодаря ей мы стояли в карантине по крайней мере часа на два меньше. Обычно здесь приходится торчать попусту больше четырех часов.
Госполо Тагава, все более разъяряясь, приготовилась обрушить на него поток возражений, но Курати уже менее вежливым тоном опередил ее:
– Вот что, не лучше ли продолжить наш разговор в каюте? Как вы думаете, профессор? У меня, правда, тесновато, но там будет спокойнее, чем на палубе. И чаю выпьем. Сацуки-сан, может быть, и вы составите нам компанию?
Он повернулся к Йоко и, незаметно для Тагава, скорчил веселую мину.
Едва уловимый сладковатый запах виски и сигар, который она впервые ощутила еще в Йокогаме, когда шла вслед за Курати в каюту, зажег в ней чувственный огонек.
Не обращая внимания на чету Тагава и не успев подумать, какое впечатление это произведет на Курати, она невольно улыбнулась улыбкой, которая ей самой показалась бы отвратительной. Курати снова стал серьезным.
– Так пойдемте? – еще раз обратился он к супругам Тагава.
Но доктор Тагава с видом благовоспитанного джентльмена, сожалеющего о выходке своей жены, вежливо извинился, и чета удалилась.
– Зайдите на минутку! – сказал Курати Йоко, не глядя на нее, когда Тагава скрылись из виду. Йоко с радостью последовала за ним. Спускаясь по темному трапу, она шла за ним по пятам, почти касаясь грудью его спины. Они прошли темный коридор между машинным отделением и кубриком, и Курати открыл дверь своей каюты. Сразу стало светло, и теперь Йоко смотрела на этого бесстрастного, наделенного сатанинской душой человека со смешанным чувством страха и нежности, словно видела его впервые.
Войдя в каюту, Курати с досадой вздохнул, видимо вспомнив госпожу Тагава, швырнул на стол журнал, затем высунул голову за дверь и громко позвал:
– Бой!
Он плотно прикрыл дверь и только сейчас прямо взглянул на Йоко.
– Ну?! – трясясь от смеха, проговорил он, не то спрашивая, не то утверждая, видимо хотел сказать: «Ну что, здорово?» Он стоял подбоченясь, широко расставив ноги и по-детски исподлобья смотрел на Йоко. В каюту заглянул бой.
– Принеси шампанского! У капитана в каюте осталось еще несколько бутылок из тех, что я взял сегодня в буфете. Ну, живо, в два счета… Тебе что, смешно?
Бой и в самом деле недвусмысленно ухмылялся, пока Курати говорил с Йоко.
Невозмутимый вид Курати раздосадовал Йоко. Еще свежо было воспоминание о сегодняшнем утре. И Йоко, взволнованно оглядывая каюту, ощущала, как захлестывает ее страсть. Это было тягостно, грудь теснило нетерпеливое беспокойство, не позволявшее ей ни остаться здесь, ни уйти. Все вызывало в ней сейчас враждебность: и госпожа Тагава, и две девушки лет двадцати из третьего класса, и этот похожий на девочку Ока, льнущий к Курати, и, наконец, жена Курати, которая смотрела на нее с фотографии. Даже бой над ней смеется, а это чувственное животное в обличье мужчины играет ею. Разве не так? Быть может, его страшная сила, которая в один миг способна подчинить ее, раздавить тело и душу, действует точно так же и на других женщин? Быть может, он и ее считает ничтожеством? Откуда такое спокойствие, почему он невозмутим даже после сегодняшнего утра, которое она не променяла бы, кажется, ни на какие блага в мире?
С тех пор как Йоко стала взрослой, она постоянно искала чего-то, чего – сама не знала. Даже когда это «что-то» оказывалось совсем рядом, ей не удавалось подчинить его себе, наоборот, она, как марионетка, послушно подчинялась его воле. Сегодня утром все было по-другому, ей показалось, будто она обрела наконец то, что искала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126