Коля был лучшим на беговой дорожке. Для остальных он и его приятель Сашок – хулиганы. Их наказывали и перевоспитывали.
– Как вольная жизнь течет? – спросил физрук, подойдя.
– Нормально, Вячеслав Николаич. Живем.
– Почему не появляешься? Бизнес поглотил? Через пару месяцев областные соревнования. Мог бы выступить, как бывший воспитанник, на мастера потянуть. Бегунов по пальцам можно сосчитать. Да и Жилин пусть придет. Борцов тоже мало. Пошли поговорим.
Коля замялся:
– Что-то появляться мне в детдоме не хочется.
– Да, наломали вы с Сашкой дров. Спортсмены, ети вашу мать! Ладно. Идем.
– Я, собственно, к вам по делу… Может, я тут, после занятий, вас подожду?
– Идем, идем. Никто тебя не съест. Дело в милиции давно закрыто.
В раздевалке было пусто. Коля присел у стола, физрук переоделся в спортивный костюм и теперь копался в настенном шкафчике.
– Ну, что там у тебя за дело? – спросил он, стоя к Мавроди спиной.
– Хочу в торговый флот поступить, Вячеслав Николаич. Надо хорошую характеристику.
Физрук обернулся. Коля смотрел на него с надеждой.
– Хорошо, что за ум взялся. Фарцовка – не дело для мужика. – Физрук вздохнул. – Только не дадут тебе, Коля, хорошую характеристику. Учился-то ты… Ты хоть прочел одну книжку до конца?
– Прочел. «Евгений Онегин».
Физрук рассмеялся.
– Это когда тебя за битье стекол в кабинете заперли: «Пока не прочтешь!»
– Никто не доказал, что я бил!
– И так было ясно.
В раздевалку по одному и парами входили воспитанники, здоровались с Колей, как с героем, и шли к шкафчикам переодеваться. Коля отвечал на приветствия, улыбался в ответ, хотя на душе кошки скребли.
Наконец все воспитанники ушли в зал.
– Вячеслав Николаич, я только вас могу попросить… – Он помялся, сказал тихо: – А нельзя как-нибудь… это… за деньги?
– А как? – У физрука лицо стало испуганным. – С директором как говорить? Он же должен подписывать. – Физрук направился в зал, но вдруг остановился у стола, сел. – Знаешь что? У нас завуч из новых, деловых. Подкатись к нему. Ему на садовый участок цемент завезли. Предложи отработать пару недель. Может, клюнет.
– Спасибо, Вячеслав Николаич! – обрадовался Коля, опять замялся, спросил неуверенно: – А вы не замолвите словечко?
– Эх, дурная твоя башка! Где сейчас с Сашкой Жилиным трудитесь?
– Он – на заводе учеником; я – там же, на складе заготовок.
– Хорошо. Это важно упомянуть. Работяга из провинции для флотского начальства – преимущество. Зайди завтра к вечеру.
…На участке завуча, где среди кустарника бурой глиной зиял котлован со штырями железной арматуры, случилось важное в жизни Коли событие. Трудился он вдвоем с опытным строителем. Как-то они закусывали у костерка, около бытовки.
– Сегодня пятница, – сказал напарник. – На субботу и воскресенье я уеду. Если появится хозяин, покажи фундамент и скажи: пока боковину не цементировали, из подвала надо сток для воды в овраг отвезти. Пусть трубу закажет. Сам начни рыть отводную траншею. Пойдем покажу.
Они спустились по склону на угол фундамента.
– Вот, от угла и до оврага пророй.
Работяга замолк, увидев кого-то на дороге. Коля повернул голову. Мимо шла маленькая, изящная женщина.
– Знаешь, кто она? – спросил напарник.
– Нет.
– Виолетта Маслина. – Увидев Колино замешательство, напарник неожиданно возмутился: – Ты в детстве «Алису в Стране чудес» по радио слушал?!
– Нет.
– А про Буратино?
– Слушал.
– Она! Заслуженная артистка теперь, знаменитость. В столицу постоянно приглашают. Любым голосом говорить и петь может. Хоть за Алису, хоть за Карабаса-Барабаса. Ну, ладно. Будь! Сейчас автобус появится.
Он схватил рюкзачок и побежал к дороге.
Знаменитость направлялась к заборчику на окраине дачного поселка. Коля посмотрел ей вслед, взял полотенце и пошел к речке мыться. Наплававшись, он снова увидел ее. Участок артистки доходил до самой воды. Домик – комната с крышей и терраска. Чуть пониже, ближе к воде, – кубик-сруб бани. Из трубы баньки струился дым. Сама знаменитость тащила в баню ведро воды. Коля поздоровался и предложил помочь.
Когда он наполнил водой железную бочку до краев, она предложила:
– Попарься первым, для меня слишком горячо!
Коля наломал веток на березовый веник и радостно нырнул в баню. Выбрал верхнюю полку, где больше жара.
Запарился он в бане. Лежит на животе, рукой в воздухе болтает. Виолетта приоткрыла дверь, спросила:
– Ну, как?
– Клево! – ответил Коля и хотел с полки спускаться.
– Лежи, – говорит она. – Отвернись только, я внизу устроюсь.
И юркнула на нижнюю лежанку. Она, оказывается, совсем разделась в предбаннике.
Коле – шестнадцать. Лежит он ни жив ни мертв, с желанием справиться не может. На спину перевернулся, мужское хозяйство рукой к животу прижал.
Слышит, детский голосок говорит:
– Папа Карло, а кто мне спину березовым веничком похлещет?
Хриплый голос Папы Карло отвечает:
– Я не могу, Буратино, мне в бане твоей не поместиться. Она маленькая совсем. Ты посмотри вокруг, увидишь кого, попроси.
Виолетта устала от романа со стареющим театральным режиссером, которого бросила жена, этим измотанным холериком, вечно фонтанирующим «находками» в спектаклях про зайчиков, козлят и серого волка. Увидев Колю, юного Аполлона, ей захотелось приключений.
Вообще-то сексуальные опыты у Коли начались еще в школе, но они его не слишком вдохновляли. Народ в округе был темный и не искушенный в плотских радостях. Романтические барышни – редкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153