Она остановилась, накрыла Колю простыней.
– Что тебя в такую холодину понесло голого? – спросила заботливо, как маленького.
– Люблю риск! – сказал он и выдал сентенцию, о которой никогда не думал. – Чего она, жизнь, стоит, если не рисковать!
Она посмотрела в его глаза странным погасшим взглядом, тихо произнесла:
– Один у меня дорисковался и в кювете успокоился. Я говорила…
Ника замолчала, всхлипнула, опустилась на Колину грудь, заплакала и в исступлении приникла губами к простыне. Коля поцеловал ее в голову, в шею, высвободил из-под простыни руку, обнял, пытался вытереть носом и щекой слезы на ее лице…
– Коля, ты так на моего Павла похож… – прошептала она.
Они соединились в горячих объятиях, переполненные ожившими ощущениями любви с теми, кого любили. У каждого была своя половина. Изголодавшиеся тела опустошились без страсти.
– Паша… Прости! – беззвучно прошелестели женские губы.
Он лежал молча, закрыв глаза. Некоторое время они слушали порывы ветра, обнявшись, не сказав друг другу ни слова, так и заснули, вспоминая каждый свое.
…Коля проснулся от запаха кофе. В тусклом свете утра Ника стояла у плитки и мешала в кастрюльке ложкой. Была в свитере, джинсах и сапогах. Затянутые назад волосы обнажили красивую крутизну головы с ровными скулами. Метели не было. Стояла тишина.
– Ты – не он, – произнесла она ожесточенно. – Слава богу! Я успокоилась. Не знаешь, что к женщине не надо приставать. Можно женщину ухаживаниями так измучить, что она сама пристанет.
– Не хочу я никого мучить, – трезво сказал Коля и сел за стол. – Я люблю взаимное удовольствие, – и протянул руку к ее бедру. – Ника!
Она резко отстранилась, подняла голову.
– Ненавижу себя! Дачный романчик не для меня…
Посторонний звук отвлек ее. Она подняла голову, прислушалась.
– Что это?
Из-за стены слышались редкие тихие удары, прилетающие из-за забора соседнего участка.
– Сам не пойму. Иногда бахают. То ли дрова колют, то ли ковер выбивают – не могу определить. Давай сходим в дом, посмотрим с балкона. Давно собираюсь.
– Пойдем посмотрим, да я двинусь к себе.
– А кофе?
– Я выпила чашку, спасибо. – Ника надела дубленку.
Они вошли в холодный дом, поднялись на верхний этаж и вышли на занесенный снегом балкончик. Среди деревьев на соседнем участке стоял мужчина в дубленке и пыжиковой шапке. Он стрелял из пистолета в щиток, установленный перед занесенным снегом погребом. Выстрелы были редкими и глухими. На пистолете стоял глушитель. Стрелок больше приспосабливался к выстрелу, чем стрелял. Вскидывал руку, целился, приседал, прохаживался. В глубине, из-за дома, выглядывал серебристый багажник иномарки.
– Наверно, бывший военный, – сказал Коля. – Скучает по делу. Надо бы с ним познакомиться.
– Я бы не стала.
– Почему?
– Ненавижу мужчин с оружием. Павел бросился стреляться, когда я сказала, что я уйду. Перепугал на всю жизнь.
Ночью Коля «стрелялся».
«Он стоял в тельняшке на коврике, в руке сверкал Кларин револьвер, приставленный к виску. «Салон красоты» онемел от страха. Все клиенты и мастера прижали в ужасе руки к открытому рту. Только один клиент блестел глазками.
– Тише, тише, дайте человеку застрелиться! – требовал в полной тишине.
Коля посмотрел на Лори. У той на лице были одни глаза. Взгляд – не описать.
– Сейчас проверим, кто из нас прав! – сказал он, прищурившись. Коля опустил револьвер и другой рукой крутанул барабан. – Если ты, мне нечего делать на этом свете. Если я…
Лори не выдержала, бросилась к нему, повисла на руке.
– Нет, Амор! – кричала. – Нет!
Руку к револьверу не тянула, боялась спровоцировать. Держа маленькую Лори на предплечье, Коля уперся взглядом в ее глаза.
– Зачем я тебе нужен? – хрипел он и театрально таращился.
Лори закричала. Коля нажал на курок. Звук, как удар по деревяшке, повторился несколько раз. Осталось только Лорино лицо с расширенными глазами».
Громкий стук в калитку разбудил Колю спозаранку. Было солнечное утро. Он открыл дверь и увидел старика с почтовой сумкой.
– Эсмеральдов тут проживает?
– Я – Эсмеральдов, – ответил Коля с безумными глазами.
– Всегда передаю в руки, если что ценное. – Старик вытащил из сумки белый конверт.
Колино сердце учащенно забилось.
– Смотрю, по-иностранному написано. Думаю, ценное.
– Ценное, ценное, – подтвердил Коля и попытался открыть конверт прямо на улице, забыв о старике.
Почтальон не уходил. Коля взглянул на него.
– Хозяин тут, Ростислав Иваныч, поди уже генерал-лейтенант. Что-то не видно. Жив ли?
– Жив, – придумал Коля.
– Слава богу. Добрый человек, угощал меня всегда.
Коля посмотрел на деда и засуетился.
– О, погоди, дед! Я спросонья соображаю туго. А тут это письмо… – Коля вбежал в дом, схватил бутылку коньяка, набухал граненый стакан, вынес на улицу и протянул почтальону. – Спасибо, что принес.
– Куда мне столько! Много. – Старик отпил треть, крякнул и аккуратно поставил стакан на крылечко. – Спасибочки!
– Может, в дом зайдешь, закусишь?
– Не-е, не могу, у меня велосипед снаружи у забора.
– Бутылку возьми. Дома попьешь.
– Не-е, меня старуха замочит сковородой. Придумала, что у меня – сердце. – Он помялся. – Ты вот что, Эсмеральдов, если какая одежонка не нужна будет, поимей в виду.
И ушел.
– Поимею… – Коля был весь в пакете.
Достал извещение. Ноги пританцовывали.
– Дед! – заорал Коля и бросился за ним в проезд. – Дед! Иди сюда!
Почтальон обернулся и остановил велосипед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153