Иногда возникала пауза. Долгая и весомая пауза, подчеркивающая, как мне казалось, полную нецелесообразность моего присутствия среди них.
Мое мнение перестали слушать на собраниях – это факт.
Потом меня перестали слышать.
Не слышат меня и сейчас.
Но вот с тем, что меня и видеть вовсе перестали, – тут все значительно сложнее и глубже…
Как бы это объяснить.
Я ведь не силен в науке.
В общем, я считаю, что причины намного серьезнее и скрываются на молекулярном уровне.
Все дело в моем долгом сидении перед монитором. И, может быть, в пище, которую я употреблял. Точнее – в совокупности этих двух факторов.
Попробую объяснить.
Когда начал просиживать за монитором больше шестнадцати часов подряд, уже не отрываясь на перерыв, чтобы поесть, – я подвергался влиянию вредного излучения.
Это все не шутки про излучение от монитора. Тем временем, пока на меня воздействовало излучение, я ел некачественные продукты в пластиковых упаковках. Или не ел вовсе.
В связи с этим то ли различные пластификаторы способствовали началу процессов мутации, то ли из-за отсутствия нормальной пищи организм потерял свои иммунные свойства, чтобы противодействовать излучению…
Не знаю…
Как бы спонтанно я все ни объяснял: чем все закончилось, вы знаете – меня как бы не существует. То есть меня не просто не замечают, как раньше, – меня теперь не видят вовсе.
2
Я стал невидим, и при этом сил покинуть офис у меня нет.
Что бы я ни пытался предпринять – я остаюсь на работе.
Вполне возможно, что я умер, – обычная смерть менеджера от переработки, и сейчас я влачу уже загробное существование.
Тогда это подтверждает тот факт, что архаичной системы ада и рая уже не существует, по крайней мере для менеджеров, чья жизнь оборвалась прямо на работе: в наше время они просто продолжают находиться в офисе уже в новой, бестелесной, субстанции.
Кстати, именно я передвигаю красный квадратик на квартальных календарях в ваших кабинетах, отслеживая таким образом тайминг своей неземной жизни. Это длится уже два месяца.
Первую неделю, по привычке, я пытался выступать на собраниях, ругал руководство в курилке и даже схватил за локти кассиршу в день зарплаты.
Нелегко было свыкнуться с мыслью, что офис – теперь навсегда моя обитель, и при этом меня здесь в упор не замечают.
Потом я стал буквально ощущать ту презрительную прохладу, которая исходила от людей, равнодушных ко мне и в прежние времена… Сейчас они просто смотрели сквозь, и мороз пробегал по моей коже.
Я рыдал на своем пустом столе. На мое место искали сотрудника. Долго, и, кажется, даже свыклись с мыслью, что я и не нужен был вовсе.
Я садился в свое кресло, а потом в сломанное чужое, которое кто-то подсунул вместо моего, и выл в голос. Временами у меня получался такой истошный вопль, что кто-нибудь отрывался от своего монитора и растерянно оглядывался по сторонам. Видимо, чуткое ухо улавливало вибрацию в воздухе.
Я перестал мучиться только недавно. К их прохладе я привык.
Я подумал, что это, наверное, нехудший вариант из того, что могло случиться со мной после смерти…
3
А до этого я рвался на свободу.
Пытался выскочить во входную дверь, проскользнув мимо ресепшена, пару раз неимоверным усилием мне даже удалось на несколько секунд приоткрыть ее миллиметров на 18–20, точнее, воспрепятствовать ее закрытию, но выйти сил уже не оставалось, да и не мог я в эту щель протиснуться…
«Какой жуткий сквозняк, даже доводчик не спасает!» – заявила секретарша Любочка и буквально вырвала мне руки, захлопнув дверь.
Произошла невероятная ошибка Господа.
Из-за того, что я просиживал на работе вечерами, а затем стал забирать и часть ночи, Он, вероятно, посчитал, что главное для меня – остаться в офисе навсегда.
И сделал это Своим подарком свыше.
С Его стороны это было благословлением на новую жизнь, о которой можно только мечтать.
Я пытался вспомнить, какое мгновение моей земной жизни было последним, но не мог.
Неужели все случилось настолько плавно. Без какого-либо яркого эмоционального всплеска, повергшего за собой, например, инфаркт.
Ничего не вспоминалось.
Меня никто не ругал и никто не хвалил. Никто не замечал, если я не приходил на важные заседания, и не замечал также, если я приходил на них.
С коллегами связь пропала, как только я перестал ездить на бизнес-ланч и бросил курить, чтобы не отрываться от работы. Смутно я вспоминал какую-то сотрудницу, с которой мы договорились встретиться после полугодового отчета. Но и она меня не искала.
Больше всего меня бесила Любочка-секретарша. Бесила, несмотря на всю длину и красоту своих ног. Обладая потрясающе короткой памятью, она то и дело подходила к моему столу и спрашивала: «А за этим столом кто-нибудь сидит?»
Когда все вокруг пожимали плечами, она поправляла лифчик под блузкой и заявляла: «Надо же… Пустует столько места… Странно… И мы платим такие деньги за аренду».
Своим родителям я не звонил по полгода, так что немудрено, что меня не хватились даже они…
Но Любочке-то я звонил! Поздравлял ее с Восьмым марта и Новым годом. Улыбался ей при встрече, и, как мне казалось, она отвечала мне полной взаимностью… В смысле улыбки и обоюдной симпатии…
За это я разместился у нее под столом и добрую половину дня наблюдал ее шелковые колготки и все, что можно было разглядеть, располагаясь под столом сидящей в мини-юбке секретарши.
К тому времени я уже понял, что несмотря на полное отсутствие возможности механически воздействовать на окружающие меня предметы – кое-чего невероятным усилием воли мне удавалось добиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11