Я ничего не ответила, а только покраснела до ушей от удовольствия. Про себя же я потом не раз еще с радостью повторяла эти слова.
Мама тоже стала мягче со мной. Она постепенно освобождалась от бабкиного влияния; письма бабки уже не производили прежнего впечатления, а суждения перестали казаться неопровержимыми. Да и жить мама стала интереснее. Часто ходила в театр, полюбила общество, охотно принимала гостей, увлеклась бриджем.
Стефан по-прежнему играл большую роль в маминой жизни. Она сама в этом признавалась.
Однажды в субботу она днем забежала домой и уже с порога начала рассказывать.
– Приехали Баранские. Отец Збышека просил передать тебе привет и сказать, что ты была права, уехав во Вроцлав. В Кальварии тебя бы сжили со света разные святоши. Баранские зайдут к нам в воскресенье. Кстати, Катажина, скажи мне, почему ты делаешь тайну из своих занятий в техникуме?
– Теперь уже не делаю. Раньше я боялась, что не справлюсь, и никому не рассказывала, чтобы потом надо мной не смеялись.
– Тебе сегодня обязательно надо в техникум? Стефан хочет одну пару сосватать. Своего приятеля и Геню. Знаешь, кто это? Она жила напротив нас во Львове. Хорошая девушка. Правда, уже не первой молодости, но этот приятель тоже не мальчишка. Он даже чуть постарше Стефана. Мы уже обо всем договорились. Они придут к нам. Если сможешь, возвращайся домой в начале седьмого. Посидишь с гостями до нашего прихода, а потом будешь спокойно заниматься.
– Охотно. Но как вы встретились с Геней? Неужели и Стефан с ней знаком? Вот совпадение!
– Геня пришла к нам в ателье, хотела купить воротник. Она первая меня узнала, нисколько, говорит, вы не изменились, даже вроде бы помолодели…
Домой я вернулась еще раньше, чем предполагала. В техникуме испортилось отопление, и нас отпустили. Мама забежала около шести и, убедившись, что я дома, вернулась ненадолго в ателье.
Ровно в половине седьмого в дверь позвонили. Вошел незнакомый мужчина, я предложила ему раздеться и пригласила в комнату.
Гость протянул мне руку и буркнул невнятно:
– Бро…вский.
– Очень приятно. Мама говорила, что вы придете. Сейчас соберутся остальные.
Он был невысокого роста, полноват, с морщинистым лицом и реденькими светлыми волосами, тщательно зачесанными набок.
Посидев немного молча, мы прибегли к испытанному спасительному средству – заговорили о погоде.
– Как сегодня резко похолодало!
– Да, жаль, что снег не выпал, по крайней мере, была бы настоящая зима, – подхватила я. – А так что? Ветер мусор гонит.
– Вот именно. Лучше, когда зима со снегом.
Выражение «вот именно» он повторял через каждые два слова. Пробило семь. Мой запас шаблонных фраз о погоде иссяк, и я с тоской ждала маминого прихода. Теперь мы уже молчали не стесняясь. Мне было все равно. Пусть с ним беседует мама, это ее гость. Он тоже явно ждал чего-то.
Раздался звонок. Мы оба вскочили. Добродушное лицо незнакомца преобразилось, стало сосредоточенным и настороженным.
– Оставайтесь здесь, – приказал он. – Я сам открою.
«Что это такое? – пронеслось у меня в голове, и мне стало жарко. – Неужели бандитский налет?» Я крикнула:
– Почему? Ведь это ко мне пришли!
Мы кинулись в переднюю оба, но он первым подбежал к двери и открыл ее. Вошли два незнакомых человека.
– Из госбезопасности, – резко бросил один из них. – Обыск. Ну что тут? – обратился он к «гостю». – Никто не заходил?
– Нет. Мы сидели, как два голубка. Встретила она меня очень любезно, в комнату пригласила. Ждет гостей.
– Читайте, – сказал самый высокий из них, в сапогах и кожаном пальто. – Вот мое удостоверение, а вот ордер на обыск. Двери мы будем открывать сами. Сидите спокойно.
Обыск у нас дома? Что случилось? Кого ищут? Из госбезопасности не приходят без причины, – терялась я в догадках. Что с мамой и с той парой, которую мы ждали?
Они приступили к обыску, начав с комнаты, где я сидела. Орудовали они с явным знанием дела. Один тщательно просматривал книги, второй открыл диван, третий обследовал карниз над окном.
– Чьи это украшения? – спросил тот, кто рылся в письменном столе.
– Мои! – Я встрепенулась.
– Ишь, как барышня заволновалась. Покажи. Что-нибудь стоящее?
К столу подошел второй, подкинул на руке несколько колечек и брошку, махнул рукой.
– Оставь, это ерунда. Женские безделушки.
Полчаса спустя они перешли в мамину комнату, велев мне идти с ними. Опять долго чего-то искали. В начале одиннадцатого обыск кончился. Все сели. Один заполнял какие-то бланки.
– Готово. А теперь говорите, кого вы ждали. Только прямо, без фокусов. Если скажете правду, мы немедленно уйдем.
– Должна была прийти мама. И еще двое, которых она собиралась познакомить. Почему не пришли, не знаю. – Я старалась отвечать как можно спокойнее, хотя последнее замечание насчет правды и фокусов обидело меня и возмутило.
– Правильно. Они в ателье. А еще кого вы ждали? – На этот раз вопрос прозвучал не так строго.
– Больше никого. Этого гражданина я пригласила войти, потому что приняла его за кандидата в женихи для нашей знакомой.
Настроение у меня изменилось. Теперь я уже с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться им прямо в лицо.
– Видишь, старик, как высоко тебя оценили. Тебе еще жениться не поздно. Что скажешь? Я бы не упустил такого случая.
– Пошли. Надо выпустить тех из ателье, не ночевать же им там. И Анджей, бедняга, с ними сидит, ругает нас, должно быть, последними словами.
Я подписала протокол обыска, заметив, что графа, в которой нужно перечислить описанные вещи, зачеркнута.
– Об обыске никому ни слова, – предупредили они и ушли.
Я с минуту прислушивалась к звуку удаляющихся шагов, затем вернулась к себе в комнату и села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161