Я не привыкла откладывать дело.
После завтрака Камила вызвалась проводить меня.
– Я тебе покажу, как туда идти, поболтаем дорогой. Вообще-то Роман поступил неправильно. Ему самому надо было ввести тебя в курс дела. Но я знаю, где у него лежат документы и чертежи. Словом, пригожусь тебе.
Мы шли через редкий орешник, изрытый окопами во время войны. Камила расспрашивала меня о моей жизни, интересуясь всеми подробностями.
– Плохо, когда нет ни сестер, ни братьев. Я вот тоже одна. Мама ко мне не приезжает, надо ухаживать за отцом – у него больной желудок. А будь у меня сестра или брат, все было бы иначе. Подруги тоже раскиданы по свету. Родители мои всю жизнь кочевали, переезжали с одного завода на другой – отец по специальности огнеупорщик, у него никогда не было постоянной работы. Только в войну наша семья, наконец, осела на месте. Вот мы и пришли. Должна сказать, что работа у тебя будет нелегкая. Тут начальники часто меняются. В этом году ты уже четвертая.
Чтобы сократить путь, мы пролезли сквозь дыру в заборе и довольно неожиданно очутились на стройке.
Первое, что бросилось мне в глаза, это странное сочетание громадных заводских корпусов и леса. Справа стоял остов длинного строения с тремя высокими заводскими трубами. За ним полуразрушенные здания и амбары. Можно было лишь догадываться, что когда-то у них были крыши, окна, стояли станки. Как разобраться в этих грудах кирпича и щебня? Возможно ли это вообще? Мне стало не по себе.
Мы сели на поваленный забор.
Я еще раз внимательно присмотрелась к отдельным объектам. Вот тут, справа, должно быть, производственный корпус, видны обгоревшие шахты подъемников. Здание с трубами, по всей вероятности, цех обжига. Что было в других строениях, мне разгадать не удалось.
– Большая фабрика, – с уважением сказала Камила. – Масса работы. Тебе нравится?
– Сама не знаю. Пока что немного страшновато. Не знаю, справлюсь ли.
– Справишься, постарайся! Ведь ты защищаешь нашу женскую честь!
– Верно. Я постараюсь.
Камила вспомнила, что к ней должны прийти из деревни, и оставила меня одну.
Я вошла в контору, где не подметали, должно быть, с самого начала строительства. На столе лежали чертежи, книги и бумаги. Много бумаг. Я собрала чертежи, просмотрела их один за другим, но ничего не поняла. Теоретические знания, которыми я так гордилась во Вроцлаве, здесь нисколько мне не помогали. На одном чертеже была изображена железобетонная лестничная клетка, на другом – какие-то стальные конструкции. Затем следовал целый ворох видов и разрезов. Многие обозначения мне были совсем незнакомы.
Я попыталась сложить чертежи по номерам, но из этого тоже ничего не вышло. Многие были помечены одним и тем же номером, хотя явно относились к разным объектам.
Как мне хотелось посоветоваться с товарищами по техникуму или хотя бы с моим бывшим начальником. Уж они бы сообразили, что к чему. Но здесь, увы, я была предоставлена самой себе.
Я сидела за чертежами так долго, что Камила, забеспокоившись, прибежала за мной. Я, конечно, не призналась в своей неудаче.
«Завтра приедут люди и с равнодушным видом будут ждать указаний. Что же вы им скажете, товарищ начальник? – издевалась я сама над собой. – Погодите, скажу: дайте мне сперва набраться ума-разума». Я расстраивалась все больше и больше.
Камила звала домой. Я взяла с собой чертежи, заперла контору и с тяжелым сердцем пошла за ней.
Дома я разложила чертежи на полу своей комнаты, ходила, смотрела, становилась на колени, но… так ничего и не поняла.
Вечером мы долго сидели с Камилой. Занятая своими мыслями, я рассеянно слушала ее. Пошел сильный дождь. На улице лило как из ведра.
– Ты мне нравишься, – вдруг заявила Камила. – Я люблю непосредственных людей. Правда, я еще не до конца тебя раскусила, но уже не боюсь.
– Зато я боюсь. Понимаешь, я еще никогда в жизни не руководила строительством. Это мой первый опыт. Не знаю, справлюсь ли.
– Опять ты за свое. Душенька моя, – это было любимое обращение Камилы, – почему же тебе не справиться? А Гломб на что? Другого такого мастера во всем районе не сыщешь. И вообще народ тут работящий. Не волнуйся. Те начальники убегали, потому что их тянуло в город. Ты только к нашей глуши привыкни, остальное все будет в порядке.
И опять я отвечала на бесконечные расспросы Камилы, удивляясь про себя, что они меня не раздражают. Потом я поняла почему. В ней говорило не простое бабье любопытство, а искреннее расположение к людям.
– Дай Катажине отдохнуть хоть минутку. Ты ее замучаешь разговорами, она убежит, – пошутил Мариан.
– Не зли меня, Мариан, а то, честное слово, я с тобой поссорюсь навсегда, – прикинулась рассерженной Камила. – Иди лучше в контору и займись отчетом. На меня не рассчитывай, я за тебя его делать не буду.
Мариан растерянно взглянул на меня и вышел.
– Не обращай на него внимания. Он хороший, только в женском обществе робеет. Недели через две разговорится. Он все делает медленно. Скажи лучше, у тебя есть жених?
– Нету. И думаю, не скоро будет, – ответила я с легкостью, хотя обычно не любила разговоров на эту тему.
– Странная ты девушка, честное слово. Как же так? Молодая, хорошенькая, а рассуждаешь, как старуха.
– Возраст тут ни при чем. А знаешь, ты должна радоваться, что живешь на краю света. Тут, по крайней мере, спокойно.
Легла я поздно и в постели продолжала думать о чертежах. Моментами мне казалось, что я начинаю кое-что соображать. Тогда я вскакивала, зажигала свет, но, увы, снова безрезультатно. Так повторялось много раз.
Утром я трусила и волновалась, как перед сложным экзаменом. Первым приехал мастер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161