А поездка была, по
бумагам, не туристическая, а сугубо деловая.
Флоренция и Венеция Рябову понравились. Взаимовыгодное
сотрудничество с Костючковым продолжилось. Следователи отследили, к
примеру, такую любопытную операцию. Фонд "Дети Москвы" разместил на
складе у Рябова несколько десятков тонн гуманитарной помощи. 25 тонн
должны были отойти малообеспеченным и многодетным семьям сотрудников
УВД, а также семьям погибших. Кое-что действительно отправилось по
назначению. Но 20 тонн из 25 было *раздарено* работникам транспортной
прокуратуры, того же управления кадров и прочим "нужным"
правоохранителям, а также - сотрудникам фирмы "Эй-би-эй". Вскоре
пушкинцы стали считать майора своим человеком. Говорят, он подружился
и с матерью Костючкова Раисой, и с убитым впоследствии Сергеем
Соколовым, и многими другими симпатичными жителями тихого
подмосковного городка. В тот же период эксперты отмечают целую серию
странных манипуляций со складским товаром.
Заслуги Рябова начальство оценило. Когда он уже фигурировал в
деле Костючкова, его внезапно переводят на должность заместителя
начальника отдела по работе с личным составом (хотя Рябов, выпускник
пищевого института, не имеет даже юридического образования) и досрочно
присваивают звание подполковника.
А вскоре ему предъявляют официальные обвинения: хищение
государственного имущества в особо крупных размерах, получение взятки
в особо крупном размере (в качестве таковой рассматривалась поездка в
Италию), должностные подлоги и злоупотребление служебным положением.
Но высокопоставленные покровители, вероятно, не понаслышке
знакомые с богатым содержимым складов Рябова, в беде его не оставили.
С уголовным делом против подполковника, видимо, не случайно выделенным
в отдельное производство (так проще всего любое дело прикрыть),
происходили такие же чудеса, как и со складским товаром. Из
Генпрокуратуры его отфутболили в прокуратуру Москвы, оттуда - в
транспортную прокуратуру, оттуда - снова в Генеральную, оттуда - снова
в транспортную. А Рябов тем временем долго и упорно лечился в
госпитале. К тому моменту, когда он окончательно вылечился, все
подозрения в его нечистоплотности уже отпали. Следствие прекратили.
А вот Костючкова все же отправили за решетку. В его отсутствие
несколько прибыльных торговых домов возглавил Анатолий Соколов. А
харьковский вундеркинд продолжал давать ему ц.у. прямо из тюрьмы.
"{Толик, брат! Мы не должны потерять друг друга. Я знаю, как
завидовали другие нашему единству... Толик, мы обязательно сделаем
нашу организацию сильной - обязательно. Главное, чтобы каждый из нас
знал - мы опора друг другу, которую можно снести только с головой и с
нашими миллионами. Какое настроение у пацанов? Ты же знаешь, что
кто-то очень рад Серегиной смерти[Позже Анатолий Соколов говорил, что
убийство его брата Сергея заказал прямо из тюрьмы сам Костючков.
(Здесь и далее прим. авт.)]. Толик, не запускай "Би-эм-си"[Торговый
дом, принадлежавший Костючкову.]. Это место нужно сохранить до моего
освобождения. За два года на воле мы сделаем все, что нам нужно. Что
касается тюрьмы - в глазах всех достойных пацанов я в грязь лицом не
ударю. Что с финансами? Трудности большие? Пиши обо всем. Если есть
"белый порошок" - хоть вспомнить! - загони, когда сможешь. Если даже
сейчас к этому отрицательно относишься, сделай. И передай денег либо в
рублях тысяч 700 или 500 долларов купюрами по 50".
А вот какие записки в это время писала его мамаша:
"1. Вариант освобождения под залог и на доследование, под залог
желательно к 2 декабря, к дню рождения. 35 + благодарение. 2. Вариант
под залог к 2 декабря и признания невиновности по окончании суда. 35 +
65. Вопросы решаются в течение недели. Любые после вашего сообщения}".
Но всем этим планам не суждено было исполниться. У Костючкова не
было такого сильного прикрытия, как у подполковника Рябова. Судебный
процесс над ним начался в ноябре 1996 года в Раменском суде. Несмотря
на то что многочисленные тома этого небезынтересного уголовного дела
отослали в глухую периферию, в самый что ни на есть заштатный суд,
процесс все-таки мог бы стать сенсационным. Дело в том, что показания
чуть было не согласился дать сам Анатолий Соколов, брат убиенного
Сергея.
Он неожиданно для всех отослал в несколько инстанций заявления,
что хотел бы дать показания по поводу бизнеса "братана" Костючкова -
но только не на суде, а в более конфиденциальной обстановке. Поскольку
опасается за свою жизнь. (Как оказалось, не зря.) Он мог бы рассказать
все, как было на самом деле, показать, где спрятаны вещественные
доказательства, способные решить судьбу и самого Костючкова, и
руководителей его дочерних фирм, получавших деньги на расчетные счета
своих банков, а затем привозившие наличные рубли (или, чаще, доллары)
прямо в сейф к "финдиректору" пушкинской группировки.
О причинах такой откровенности можно было только догадываться.
Говорили, что выживший Соколенок решил завязать - и с криминалом, и с
наркотиками. Он отошел практически от всех дел своей "братвы", не
участвовал в "стрелках" и разборках, вел весьма скромный и даже
уединенный образ жизни. Более того, долго и упорно лечился от
наркомании и добился в этом деле кое-каких успехов.
Но, увы - у "бригадира" век не долог, если перефразировать
известную строчку из песни Окуджавы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130