– Почему бы вам не дать ей время привыкнуть к классу? Мы учимся всего вторую неделю, Тори. Вспомните, большинство этих детей приходит из домов, где царит насилие. Как вы можете оправдывать применение насилия к ним в классе?
– Я не считаю это насилием. Я просто устанавливала границы.
– Вы обучались всему этому. У вас есть опыт. Я всего лишь помощница, – вздохнула Джули. – Но эта девочка приходит сюда из своего кошмарного дома. Не могу поверить, что правильный подход заключается в том, чтобы вести себя с ней так же ужасно.
– Не думаю, что для нее это было ужасно, но принимаю твою точку зрения. – Я помолчала. – Единственное, что я могу тебе сказать: в будущем лучше предупреждай меня заранее, когда не захочешь чего-то делать, а не бросай на полпути. Так мне будет легче.
– Мне в самом деле жаль, Тори. Но это дело принципа. Надеюсь, вы меня поймете.
Самое ужасное было в том, что я все понимала. И в глубине души была согласна с Джули. В идеальном мире человек в моем положении не должен грубо навязывать свою волю детям вроде Винус. Но чтобы помочь Винус – или любому из мальчиков, – нужно установить границы, тем самым обеспечив безопасную среду, необходимую для их развития. Эти дети попали в мой класс именно потому, что были несчастны и неуправляемы. Они должны знать, что я смогу противостоять их ужасному поведению, что я не уступлю, не поддамся и не оставлю их наедине с тем, что они не могут контролировать сами. Только эта уверенность поможет им измениться.
Однако необходимость подобных действий – это одно, а осуществление их на практике – совсем другое. Более того, всегда существует болезненно тонкая грань между допустимым применением силы и злоупотреблением ею. К тому же все дети разные. И находятся в разных условиях. Общей методики для всех здесь не существует.
Я очень хотела бы быть таким человеком, в какого верила Джули, – способным изменить мир всеобъемлющей любовью. Я знала, как важно, чтобы эти идеалы жили, знала, как важно верить, что добро победит зло, что всегда остается надежда.
День мой закончился печально, и я отправилась домой, более расстроенная своим спором с Джули, чем стычкой с Винус.
Глава третья
На следующий день Винус в школу не пришла.
Во время перемены я спустилась в канцелярию, чтобы позвонить ей домой.
– Алло? – раздался в трубке хриплый сонный голос. Я объяснила, кто я и почему звоню.
– Винус дома?
– А? Что? Не знаю, – ответили мне. И в трубке наступило молчание.
Я снова набрала номер. И снова услышала тот же невнятный голос. Я даже не могла понять, мужской или женский. Женский, догадалась я, но это не Ванда. Я еще раз объяснила, что я учительница Винус и что меня беспокоит ее отсутствие. Вчера мы немного повздорили, сказала я, и, может быть, Винус огорчилась.
– Это ее мать? – спросила я.
На другом конце провода пробормотали что-то бессвязное. Возможно, моя собеседница была пьяна. Как бы там ни было, звонок мне ничего не дал.
Вот почему я решила отправиться после занятий домой к Винус. Мне хотелось убедиться, что с ней все в порядке. Более того, мне хотелось растолковать тому, кто за нее отвечает, что по закону Винус обязана посещать школу каждый день, если только она не больна.
Джули пошла со мной. Семья Винус жила в пяти кварталах от школы, на одной из грязных улочек между железной дорогой и мясокомбинатом.
Винус жила не в доме, а в фургоне, стоявшем на пустыре. В старом фургоне на бетонном фундаменте. Дверь была распахнута, на ступеньках сидел мужчина. Я припарковала машину и вышла.
Он был тщедушным, с тусклыми всклокоченными волосами, похоже, он с утра не причесывался. Его щеки покрывала многодневная щетина, из-под распахнутой рубахи виднелась волосатая грудь. Он курил сигарету и смотрел на нас.
– Здравствуйте, я учительница Винус.
– Здрасте, – ответил он, и похоть, появившаяся в его взгляде, заставила меня порадоваться, что я не одна.
– Винус дома?
Он на миг задумался:
– Наверно. Может, хотите сесть?
– Она дома?
Он медленно, с пренебрежением пожал плечами:
– Кто ее знает.
– Сегодня Винус пропустила занятия. Я беспокоюсь за нее. Очень важно, чтобы Винус ходила в школу каждый день.
– Вы что, хотите ее видеть? – спросил он и крикнул: – Тери! Здесь спрашивают Винус. Тери!
В дверях за его спиной появилась женщина лет сорока. Ее волосы были заплетены в множество тонких косичек до плеч. Похоже, она только что проснулась, хотя было уже половина четвертого.
– Вы кто такие?
Я еще раз объяснила, кто я и почему я здесь.
– Ванда! – крикнула она, обернувшись. – Ванда, ты почему не отвела Винус в школу?
В дверях появилась Ванда. Женщина повернулась к ней:
– Ты, тупица, почему ты не отвела ее в школу?
– Нашу красавицу, – сказала Ванда, ласково улыбнувшись.
– Я покажу тебе такую красавицу, что тебе не поздоровится. Почему ты не отвела ее в школу?
– Она не ходит в школу, – печально ответила Ванда.
– Нет, ходит, ходит. Сколько раз тебе нужно повторять, идиотка? От тебя никакого толку.
Женщина замахнулась, как будто хотела ударить Ванду, но не ударила. Ванда мгновенно исчезла.
– Слушайте, мне очень жаль. Это больше не повторится.
– Вы мать Винус?
– Да. – Подняв руки, она отвела косички назад.
– Могу я с вами поговорить о Винус?
– О Винус? Что она такого натворила?
– Она ничего не натворила. Мне просто хотелось бы узнать о ней побольше.
Женщина устало потерла лицо и отступила назад:
– Входите, если хотите.
Внутри развалились перед телевизором две девочки и мальчик. В стороне стоял стол с двумя скамьями. На одной из них сидела Ванда, уставившись себе на руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50