Отчего-то мне не нравится, если у женщин толстые щиколотки. Щиколотки у Ани были не толще бутылки кока-колы, да и с ногами у нее все было в порядке.
Когда-то давно, когда мне было лет тринадцать, я пошел в кино с одной девочкой. Она ходила в месте со мной в бассейн, в одну секцию. Мне она нравилась, не знаю почему. Я любил смотреть, как она сушит голову под феном, а потом расчесывает волосы гребешком. Любил запах ее волос: запах детского шампуня, хлорки и еще чего-то смутного, интересного. А еще я видел, что она читает «Трое в лодке, не считая собаки», старую истрепанную книгу с палочкой от эскимо вместо закладки, и мне нравился ее смех. А еще она умела нырять в воду почти без брызг, и это было по-настоящему здорово.
В кино, надо признаться, ее пригласил не я, а мой друг Степа – туда он шел с ее подругой, нужно было составить компанию. Сам бы я на приглашение никогда бы не решился. Как известно, большинство хамов в детстве страдают застенчивостью.
В кино мы сидели рядом. В кинотеатре показывали «Звездные войны». Этот фильм я смотрел в третий, а может, и в седьмой раз, точно не помню. Дарт Вейдер все так же сопел сквозь свой черный шлем (очень похоже на храп тети Паши, школьной гардеробщицы, любившей вздремнуть во время уроков). Джедайскис мечи лазерными отрезками все так же вспарывали темноту экрана. Космические корабли все тик же прыгали в гиперпространство, и звездное небо превращалось в салют. Но что-то было не так.
Когда сеанс закончился, Степа сказал мне на ухо: «А у твоей подруги классные ноги». «И причем тут ноги?» – в недоумении подумал я, но на всякий случай понимающе засмеялся.
С тех пор очень многое изменилось. В кинотеатре, где мы смотрели «Звездные войны» и триста сорок восемь других фильмов, сделали сначала дискотеку, потом роллер-клуб, потом автосалон. Сейчас там баптистский молельный дом и по воскресеньям с улицы слышно, как люди поют там, внутри.
– Извините, я пива чуть-чуть выпил, – признался я Ане, заерзав.
– Это ничего.
– Я вообще-то не алкоголик, вы не подумайте, что я днем пью. Просто приятеля встретил. Не смог отказать.
– Я не подумала, что вы – алкоголик, честно…
Мы неловко замолчали. На Анино плечо легла тень кленовой ветки, мохнатая и немая, как мертвый хорек. В траве сухой и твердой, похожей на сожженный бенгальский огонь, бесшумно кралась хищная кошка…
– Растрепин, – сказала Аня, – Мне очень нужно попасть в вашу квартиру. Очень нужно…
А что я мог ей ответить?
– Легко, – ответил я и икнул, воодушевленно и неприлично.
Аня первой зашла в подъезд. Видимо она была хорошо осведомлена, где именно находится моя квартира. Я шел сзади и наблюдал, как ее белая юбка и белая блузка растворяются в темноте подъезда, словно снег в черных и горячих ладонях…
VIII. Уран

1.
…Икота, начавшаяся у подъезда, меня не отпускает. Я заглатываю воздух, стараюсь не дышать. Пью из-под крана хлорку, разбавленную водой. Наконец, устав от борьбы с этой напастью, распластываюсь на животе поверх дивана, словно вещь. Обгоревшая спина печет, будто горчичник. Мозг, кажется, превратился в усталую, ленивую жабу, которая только что обожралась мух. Из последних сил, нехотя, извилины пытаются обрабатывать получаемую информацию. Аня все рассказывает и рассказывает, будто приготовила текст загодя, а я все продолжаю икать…
…ей двадцать или около того… во всяком случае, в отличие от меня, она не была пионером… ик… учится в частном институте… Киев… столица, мать горо… ик... название из тех, что забываешь сразу… американский, европейский, международный, современных… заочный, пятый, что-то связано с эко… ик… логией… охрана окружающей среды… и понедельника тоже… одна бутылка пива и порядок… и никакой ик…оты – таинственная незнакомка., ей нужно писать диплом на местном материале… вся группа, кроме нее, уже сдала… ик… от Федота до Якова… мать… мать ее работает врачом в поликлинике района… психотерапевт – ик… о mein Gott! Libido, coitus, Todestriebe, Ich, Besetzung, Uber-Ich.„ich., икаю, как немецкая овчарка, и спина болит… говорят на общем фоне в этом Доме, в моем-то доме, неблагоприятная картина онкозаболеваний и других болячек тоже… ик… слухи в поликлинике о чем-то нехорошем… какие слухи?… Уран здесь в стенах, говорят… ха, зато, Венеры здесь нет… ик… уран?
Я перестаю икать. Но последние слова, сказанные девушкой, я пока понять не могу. У меня сейчас такое состояние, что сообщи мне кто о наступлении Апокалипсиса, то я и не попытаюсь подняться. И даже не подумаю собрать все свои пустые бутылки, чтобы захватить их с собой на Страшный Суд…
– Какой еще Уран? – сонно спрашиваю я, отрывая голову от дивана.
– Девяносто второй элемент в периодической системе Менделеева, – отвечает Аня.
– …?
– Менделеев – это тот, который сказал, что водка должна быть сорок градусов.
– А, этот… Он еще чемоданы делал, да?
– Причем тут чемоданы?
– А причем тут уран?
Девушка смотрит на меня недоуменно, как на ребенка, который ковыряется в носу. Она не в состоянии понять мою сосредоточенную индифферентность, мою безразличную инфантильность:
– Растрепин, разве вы не понимаете, что если все подтвердится, то это очень опасно?
– Аня, слушай, давай на «ты».
…На своей территории я чувствую себя гораздо развязнее, может, тому причина – нехватка света, может, икота, может, спина. И еще. Меня не покидает ощущение, будто знаю я Аню давно: будто в школе на перемене, я пугал ее дохлой крысой, а она за это меня била на уроке линейкой по голове, и так мы проявляли взаимную симпатию. Аня возникла здесь так внезапно, что я оказался к этому совершенно не готов, и все идет кувырком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88