На площадке курил сигарету в длинном янтарном мундштуке местный алкоголик Владилен, опрометчиво нареченный так в честь вождя мирового пролетариата незадолго до развенчания последнего. Владилен был личностью колоритной и склонной к мистицизму – в одежде предпочитал футуристический стиль, а речи произносил цветистые и темные – понять в них можно было лишь общий смысл и сводился он обычно к тому, что, как ни плохо сейчас, дальше будет куда хуже.
В это утро он был одет в грязно-желтую женскую кофту и солдатское галифе с тапочками на босу ногу и вид имел, как всегда, загадочный.
– Привет, Владилен, – сказал Кузниц и вспомнил его «потерянного» тезку, с которым не так давно беседовал в Украинской службе идентификации клонов, а кажется, годы прошли с тех пор. Где-то теперь обретается Ульянов, бывший студент Казанского университета, приемный пункт ведь, наверное, закрыли?
Владилен не ответил на приветствие, посмотрел на Кузница отстраненным взглядом и, обдав его сложной смесью запахов, в которой преобладал чеснок и плохо очищенный самогон, произнес:
– Животное! – и, немного помолчав, переложил мундштук в левую руку и, назидательно подняв палец правой, продолжил: – Животное должно знать свое место, а не претендовать… – опять помолчал и спросил: – Вот с этим что теперь делать, а? – при этом он снова переложил мундштук с сигаретой в правую руку, а левой показал куда-то в угол.
Кузниц посмотрел туда и увидел, что на лестничной площадке возле двери одной из квартир лежит короткий черный автомат.
По нынешним временам автомат мог принадлежать только Леопарду – странно только, что он его так бросил, без присмотра. Кузниц вспомнил, что с Леопардом ему надо поговорить о лифте, и спросил Владилена:
– А где же Леопард? Что это он автомат бросил?
– В когтях далеко не унесешь, – ответил Владилен, затянулся, картинно отвел руку с мундштуком и выдохнул дым, добавив к прежней многокомпонентной смеси запах дешевого табака.
Кузниц немного удивился – не замечал он раньше у Владилена склонности к таким примитивным метафорам – и попросил:
– Увидишь Леопарда, напомни ему насчет лифта, а то замучаешься на седьмой этаж ходить.
– Как же, напомнишь теперь ему, – сказал Владилен, – р-р-р мяу!
«Совсем свихнулся доморощенный демон», – подумал Кузниц и пошел дальше вниз. На третьем этаже его настиг немного гнусавый, но отчетливый голос домового мистика.
– Тигр, о тигр, светло горящий… – декламировал Владилен – в пустой лестничной клетке голос звучал гулко и многозначительно. – Кем задуман огневой, соразмерный образ твой?!
«Надо же, Блейка знает, – восхитился эрудицией Владилена Кузниц, выходя из парадного, – впрочем, он, кажется, на литературном отделении педагогического учился немного, – вспомнил он и опять подумал. – Но где же Леопард? Надо обязательно добиться, чтобы лифт починили, а то я и вниз едва спустился, а каково будет вверх идти?»
Ответ на свой невысказанный вопрос он получил сразу же, как только открыл дверь парадного, но ответ этот был, мягко говоря, несколько неожиданным.
– Тримайте його, тримайте тварюку строкату! М'ясо вкрав, хто мені м'ясо поверне – там з п'ять кіл було, у тому шматі?! – кричала стоявшая возле их подъезда огромная, замотанная до бровей платком баба. Возле нее на бетонном крыльце были разложены на газете куски мяса, стояли весы и полулежал мелкий мужичонка, очевидно, партнер по бизнесу. Рядом с крестьянкой столпились жители окрестных домов и среди них хохочущая Инга. Кузниц подошел к ней.
– Леопард мясо утащил, – сказала она, вытирая выступившие от смеха слезы, – я как раз от этого куска хотела пару килограммов купить, а тут он как выскочит из парадного, схватил мясо и деру. Большой такой котище и красивый, – она опять прыснула, – вон этого дяденьку толкнул.
Лежащий на крыльце крестьянского вида мужичок обводил присутствующих малоосмысленным взором, икал и тихо ругался.
– Вон он там, на склоне сидит, – продолжила Инга, справившись с приступом смеха, и показала на невысокий, поросший деревьями холм напротив дома.
Там, под деревом, на покрытой рыжими опавшими листьями полянке сидел крупный то ли тигр, то ли леопард и увлеченно грыз что-то, придерживая лапой.
– А откуда он взялся? – спросил Кузниц.
– Из нашего подъезда выскочил и сразу к мясу, – ответила Инга, – перепугал всех, а дяденьку отпихнул лапой и удрал.
Кузниц вспомнил автомат на площадке и темные речи Владилена и подумал: «Неужто это наш Леопард? Неужто он в настоящего леопарда превратился, ударился оземь и превратился, перевоплотился в свой образ, так сказать, по системе Станиславского?». Он стал припоминать, как выглядел их последний Леопард. Этот уполномоченный пробыл у них недолго – всего пару недель – и был это, насколько Кузниц помнил, здоровый дядька сержантского вида и вроде с усами.
– Ты нашего последнего Леопарда знаешь? – спросил он Ингу. – Как он выглядит?
– Как он может выглядеть? Обычный солдафон, – ответила Инга, – впрочем, я его только пару раз всего и видела.
– Понятно, – протянул Кузниц и мысленно выругал себя: «О чем я спрашиваю?! Совсем одурел – можно подумать, что если наш Леопард в настоящего леопарда превратился, то какое-то сходство должно сохраниться, усы сержантские, например», – он усмехнулся и решил с Ингой своими мыслями не делиться.
Тем временем соседи начали собирать компанию волонтеров гнать леопарда со двора, предлагали и Кузницу, но он отказался, сославшись на ранение. Отказ восприняли с пониманием, и группа добровольцев под водительством пострадавшей торговки, которая была полна решимости если не вернуть свое мясо, то наказать виновного, подбадривая себя криками и вооружившись кто чем мог, не очень уверенно направилась к холму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67