пора ехать в «Россию», к Ланскому – сопровождать его на церемонию похорон.
«Ладно, ничего страшного – завтра, – с волнением перед встречей с наследником рода Юсуповых – Стрешневых думал он. – Интересно, на кого он больше похож – на меня или на Свету? По глазам увижу… Головенка-то, наверно, беленькая, а глаза – карие…» Радостное ожидание захватило все его помыслы, и он ни о чем не мог думать по дороге к шефу. Тот прибыл в Москву накануне и приветствовал Михаила новостью:
– Могу тебя обрадовать: вчера мы с отцами-командирами единодушно договорились дать афронт всем этим новейшим прожектерам. Ты был прав – все согласились, что это далеко идущий план, – акулы нацелились проглотить наши фонды. А такие, как Пеньков, лишь их подручные. – Он помрачнел. – Но акулы эти крупные, большую власть имеют. Очень нам опасны: в их распоряжении спецслужбы, выполнят любой приказ. – И закончил, уверенный в своем друге и сподвижнике: – Так что для тебя, дружище, есть работа.
Михаил смешался, – он уже принял твердое решение поговорить с шефом, но момент явно неудачный: Ланской на него рассчитывал, не бросать же его в такой критической, опасной ситуации. Как быть? Может, отложить на время? Порекомендовать кого-то вместо себя, оттянуть до отъезда… Однако объявить о своем уходе в последний момент – еще хуже. Нет! Отступать некуда, Ланской не кисейная барышня. И на нем, Юсупове, свет клином не сошелся. Полищук – надежный парень, будет на месте. Наконец он обратился к Ланскому:
– Владимир Георгиевич, дорогой, давай-ка присядем на несколько минут, поговорить надо. У нас в запасе полчаса.
– А что такое? – насторожился Ланской, почувствовав по задушевному тону Михаила, что тот готовится сказать что-то необычное. – Случилось что-нибудь непредвиденное?
– Расстаться нам придется, Владимир Георгиевич, хоть и понимаю, что оставлю тебя не вовремя. Но ничего поделать с этим нельзя! – Серьезно и твердо посмотрел в глаза шефу и у него защемило сердце. – Я тебе сейчас скажу, ты поймешь почему я не могу вернуться в Западносибирск, – продолжал Михаил, и по его виду Владимир Георгиевич понял, как глубоко он переживает. – Ты отец двух сыновей, чуткий человек и хороший друг. – Он помолчал. – У меня нашелся сын, он здесь, в Москве. Ему уже двенадцать лет, а я его еще ни разу не видел. Теперь ты понимаешь… Это для меня важнее всего, всех самых неотложных дел на свете!
Ланской был безумно огорчен: он и не представлял, что в такой трудный момент вдруг лишится ценного помощника и преданного друга. Но возразить ему было нечего, он подавленно молчал.
– Я сейчас все бросил бы и помчался к сыну, – признался Михаил. – Но не могу тебя оставить в опасном положении, обстановка сложная. Ты мне дорог, и, кроме тебя, у меня, собственно, и близких никого нет, – удрученно заключил он. – Родственников моих, как ты знаешь, по всему свету разбросало. Не хотелось бы и тебя потерять, дружище! Прости уж меня! Сегодня служу я тебе в последний раз. – Говоря это, Михаил не подозревал, что произнес вещие слова.
На похороны Трифонова собрался весь цвет руководителей общественных организаций бывших воинов-афганцев. Он был одним из наиболее авторитетных лидеров, объединял многочисленные структуры, разбросанные по всей стране, и координировал их деятельность.
Вереницы машин запрудили все подъезды к кладбищу. Лидеры прибыли с помощниками и телохранителями; опасаться следовало любой провокации – такая сложная криминальная обстановка сложилась вокруг деятельности афганских организаций.
Панихида шла своим чередом; похороны были обставлены пышно и торжественно, произносилось много речей. Говорили о славном боевом пути павшего лидера, о его больших заслугах по становлению и укреплению общественного движения бывших воинов-афганцев; клялись отомстить убийцам. Убийство было тщательно подготовлено; смертельный выстрел из снайперской винтовки сделан с дальнего расстояния.
– Как же это допустили? Почему охрана прошляпила? – спросил Михаил у знакомого телохранителя одного из московских лидеров. – Каким образом все произошло?
Он стоял в толпе сподвижников, окружавших место последнего прощания с покойным, и внимательно следил за обстановкой, ни на секунду не упуская из поля зрения своего шефа, который вместе с другими лидерами находился рядом с гробом.
– Трифонов в окружении друзей был в этот момент у входа в баню, куда приехал вместе с ними – отдохнуть, расслабиться, – рассказывал ему знакомый. – Кого-то они ждали, что ли; денек был отличный. Охрана не дремала: все чердаки проверены, как всегда; за окнами наблюдали. Как этот снайпер ухитрился найти брешь и успеть выстрелить – ума не приложу. – Охранник не забывал следить за своим начальником и слушать переговорное устройство. – Видно, работал профессионал высокого класса из спецслужб; стрелял из подвала – об этом варианте даже не подумали.
– Неужто Юсупов? – негромко сказал кто-то сзади, слегка тронув Михаила за плечо. – Сколько лет, сколько зим…
Михаил обернулся – Сергей Белоусов из следственной группы, работавшей вместе с ним в Афганистане. Они не были близкими приятелями, но относились друг к другу с уважением.
– Очень рад тебя видеть в такой отличной форме. – Сергей дружески улыбался. – Много слышал от ребят о твоих невероятных приключениях. Но теперь воочию убедился, что это не миф. Ты знал Трифонова?
– Нет, я здесь со своим шефом, его пригласили на похороны, – ответил Михаил Белоусову, не прекращая наблюдения. – Я тоже очень рад снова встретить старого товарища. Чем теперь занимаешься, какое отношение имеешь к Трифонову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96