Повара переглянулись и одновременно пожали плечами.
– По времени получается обед, а по плану должен быть завтрак, – ответил тот из них, кто был постарше.
– И это все, что у нас есть? – задал еще один вопрос уполномоченный, вообще-то не привыкший питаться из солдатского котелка. При этом он выразительно указал пальцем на булькающее варево.
– Да ну что Вы, господин оберштурмбаннфюрер, – ответил уже тот, кто был помоложе, – продуктов запасено очень много, только герр гауптман не разрешает их трогать, говорит, что сначала надо съесть то, что уже открыто.
«Вот идиот-то, – подумал Вист про капитана, – да этот солдафон, видимо, собирается сидеть в этой норе до второго пришествия». Но вслух сказал совсем другое:
– Экономия – это хорошо, это по-немецки, однако, я полагаю, что после такой адски тяжелой работы наши славные сыны фюрера заслуживают гораздо лучшего угощения. Кстати, ваш капитан еще спит, я полагаю?
– Так точно, спит без задних ног, – улыбнулся старший повар. – Только мы вот с Германом уже проголодались и решили заодно и на всех приготовить.
– Молодцы, – похвалил их Вист, – одобряю ваше, достойное немецкого солдата рвение, но поройтесь там хорошенько в своих, я имею в виду, припасах, надо бы превратить этот заурядный завтрак в праздничный обед. Только не гремите сильно, а то разбудите ненароком своего бережливого капитана.
– Слушаемся! – вытянулись оба повара.
Они осторожно сняли с плиты кастрюлю и, стараясь не стучать при ходьбе сапогами, двинулись вслед за Вистом в казарму. Подходя к двери, уполномоченный снова уперся взглядом в вольер с овчарками.
– Да, все никак не выясню, зачем здесь сидят эти милые зверюшки? – спросил он, указывая пальцем на скулящих псов.
– Они несли здесь охрану, пока наш взвод не перевели сюда, а потом такая гонка началась, что вывести их на поверхность, наверное, позабыли, – сказал один из поваров. – Вы уж, господин оберштурмбаннфюрер, прикажите убрать их отсюда, уж очень от них псиной несет.
– Непременно, непременно, – рассеянно пробормотал Вист, входя в казарму.
В ней все еще было темно. Горела только слабенькая лампочка на столе у дежурного. Увидев приближающегося Виста, дневальный встал. Он открыл было рот, собираясь сделать доклад, но уполномоченный его опередил.
– Лейтенант Шлих мне за время моего отсутствия не звонил?
– Нет, г-н оберштурмбаннфюрер, все тихо.
Вист задумался: «А не позвонить ли мне самому, выяснить, как там наверху обстановка?» Но, видя, как повара споро расставляют миски и выкладывают на блюда различные консервированные закуски, решил сделать это после обеда.
Расчищая столы для обеда, один из поваров осторожно, стараясь не разбудить спящих солдат, переложил на ближайший к складу стол два ручных пулемета МГ-34 и охапку фаустпатронов, имевшихся на вооружении охранного взвода. Валявшуюся повсюду форму и амуницию он аккуратно складывал на свободные койки, очищая от нее стулья и скамейки. Внезапно загудел зуммер телефона, и сидящий за столом рядом с ним уполномоченный мгновенно поднял трубку.
– Вист слушает.
– Докладывает лейтенант Шлих.
– Что случилось, Гюнтер?
– Только что прошла передача открытым текстом. Состояла из двух слов и четырех цифр. «Морской змей» и 18:00. Передано трижды.
«Вот и все, – подумал эсэсовец, – финита ля комедиа. Наш город королей (Кенигсберг), видимо, доживает свои последние часы».
Он сглотнул образовавшийся в гортани противный ком и, допив из все еще стоявшей на столе утренней чашки последний глоток кофе, сказал ожидающему на другом конце провода лейтенанту:
– Забирайте с Хуго из машины все свое имущество и быстро спускайтесь сюда. Ты там не забыл за это время, что и как надо делать, чтобы не заблудиться в подземелье?
– Помню все, оберштурмбаннфюрер, до последнего слова. Да, кстати, как мне поступить с радиостанцией? По инструкции, как Вы наверняка помните, ее нельзя оставлять без присмотра!
Вист на секунду задумался:
– Знаешь что, расстреляй ты ее из автомата и оставь в машине, чувствую, она нам больше не понадобится.
– Слушаюсь, – отозвался Гюнтер, – будем у вас внизу минут через двадцать.
– Поторапливайтесь, – сказал, заканчивая разговор, Вист, – а то от обеда ничего не останется!
Он повесил трубку и бодро встал из-за стола.
Перед взором протиснувшихся в образовавшуюся щель наших бойцов открылась совершенно удивительная картина. Неожиданно для себя все десять танкистов оказались в довольно большом, тускло освещенном рядами электрических лампочек помещении размером в ширину около 30 и в длину порядка 90—100 метров. Стены, выложенные из серого камня, плавно переходили в сводчатый потолок. Практически все это помещение, за исключением нешироких проходов, посередине которых были проложены рельсы узкоколейки, было заставлено высокими штабелями деревянных ящиков. Причем ящики в этих штабелях были странного и необычного вида. Во-первых, солдаты отметили, что они все были разных размеров. Тут были и громадные ящики размером 3Ѕ4 метра и совсем маленькие, размером с коробку из-под ботинок. Большинство ящиков было сделано из толстых сосновых досок, и они имели достаточно свежий вид. Они даже не были окрашены, как будто их сделали совсем недавно. Но некоторые из них, причем лежали они в особых штабелях, имели совершенно другой, более потрепанный вид, и многие были окованы и окрашены. Но что роднило все эти ящики, так это схожие клейма на всех. «Ведомство Геринга», «Секретно», «Без особого распоряжения не вскрывать» – перевел лейтенант Степашин выжженные на ящиках надписи.
Во-вторых, их удивило и то, что все эти рукотворные штабеля и кучи были и сложены как-то по-разному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28