Потом решил провернуть покупку какого-нибудь пустующего строения (и затем спокойно наполнить его брильянтами, золотом и деньгами). Но возможные разоблачения оказывались столь бесчисленны, доступная информация — за невозможностью открыть сейфы, включить компьютеры, посмотреть и подделать все необходимые договора и документы во всех надлежащих учреждениях — так ничтожна, что в конечном итоге успех обещал лишь феномен отражения реальности со всеми ее псевдоклонами, восковыми фигурами и человеческими копиями, которыми она не устает встречать, радовать и тревожить нас, с тех пор как мы вступили в эпоху безвременья. Ему требовалось перерождение путем субституции, то есть надо было устранить и заменить собой реально существующего двойника или как минимум человека, которого он смог бы имитировать настолько удачно, чтобы не только посторонние, но и дальние знакомые, которых он старался бы держать на расстоянии, не заподозрили бы подвоха. После трехлетних исследований в Германии, Франции, Италии и Швейцарии он нашел одинокого богача, по иронии судьбы неподалеку от Женевы, обладателя один-надцатикомнатной виллы на озере, у которого был тот же (скрытый Шпербером) родной язык, что и у Феникса, и которого Шпербер назвал просто О. Пять лет разницы в возрасте было нетрудно сымитировать, к тому же в биологически простейшем направлении. На вилле проживали: экономка и кухарка в одном лице (весьма практично), садовник и молодая секретарша, которым Феникс устроил общий сбор перед садовыми воротами, где стоял хозяйский — судя по расстоянию до ограды — черный лимузин. Теракт с невероятным количеством плас-тита планировался секунды через три после вспышки глобального бикфордова шнура реального времени (нам остается только гадать, хватило ли промежутка РЫВКА). Над самим О., для которого все несомненно посчитают уготовленной бомбу в машине, несчастным образом разорвавшую на куски его шофера и трех единственных работников, с которыми он общался, уже давно поросла трава, поскольку Феникс похоронил его в его же собственном саду, точнее, этим захоронением, два метра под землей, его и убив (то есть с неопределенным и, наверное, пока даже не наступившим моментом преступления). Поскольку он несколько недель спал в шезлонге над местом захоронения жертвы, хроносферно ухоженная поверхность газона над могилой опять приобрела нетронутый вид. Проблемы у Феникса начались в тот момент, когда ему взбрело в голову еще раз изучить внутренность препарированного лимузина на предмет подозрительных улик. Ему попалась на глаза сумочка секретарши, молодой девушки, которой не было еще и 25 лет, как раз входившей в сад, прежде чем Феникс усадил ее в машину. Сложенное пополам письмо шестинедельной давности в сумочке было написано, очевидно, нелюбимой, изгнанной, позабытой дочерью О., от которой нигде на вилле не осталось ни фотографии, ни записки, ни упоминания и которая оповещала секретаршу о своем (тайном) приезде и о снятой неподалеку квартире, заверяя, что в любую минуту, как только смертельно больной отец вспомнит о своем единственном ребенке, она тут же поспешит к нему. Феникс, по мнению которого закопанный О. имел не особенно больной и несчастный вид, по обратному адресу разыскал эту дочь в ее бернской квартире и пустил ей пулю в голову, оставив признание в содеянном от имени той же террористической группы, которая (в опущенном в почтовый ящик виллы письме) брала на себя ответственность и за смерть отца. После нового, более тщательного исследования квартиры, которое ему следовало бы предпринять до убийства женщины, он выяснил из документов, что ее мать, никогда не состоявшая в браке с О., живет в Америке, вне зоны влияния Феникса. Когда его мечты о не-идентифи-кации, то есть о не-разоблачении, пошли прахом, он догадался взломать одну закрытую дверь квартиры, за которой, как он раньше думал, находится вторая ванная. Но это оказалась гостевая комната с лежавшей на диване мамой из Америки. Она выжила, поскольку на ночном столике Феникс нашел два документа, шокировавшие даже его. Во-первых, это была вырезка из газеты с объявлением о смерти О. восемь дней тому назад. А во-вторых, письмо брата О., известного женевского адвоката с большой семьей, обещавшего своей неофициальной племяннице лично заняться делами ее покойного отца. Акт братского участия был, однако, убийственно нарушен Фениксом.
Насколько можно верить этой истории, неизвестно. Но в любом случае нельзя не согласиться, что она наглядно изобличает ограниченность нашей власти. Мы всего лишь дикари времени, релятивистские варвары. Все, что существует в ПОДЛОЖКЕ, может быть нами использовано, передвинуто, утилизовано, испоганено. Однако не в наших силах вмонтировать себя туда или сюда с некоторыми шансами на социальную устойчивость, в этот замок с винодельней, в тот отель с яхтами у причала, в эту ветхую квартирку в старом доме над вывеской «Парикмахерская». ПОДЛОЖКА знает прошлое, она вспомнит все, подобно камере Вильсона или незримой, необозримой, сложнейшей грибнице из дат и отложений вокруг каждого болванчика, которого мы намереваемся субституировать, вокруг каждого даже не особо ценного объекта. Лишь в детских фантазиях ПОДЛОЖКА представляется страной с молочными реками и кисельными берегами. Она — универмаг, который вскорости откроется, и его продавцы, кассирши, начальники отделов и сыщики вытащат нас из-под шелковых одеял. Невозможно даже самое наискромнейшее отрицание, наше самоустранение, не получится аккуратно вырезать по контуру фигуру, которой мы когда-то были и, возможно, больше не желаем быть (хотя книги, документы, одежду, фотографии, все лично-вещественные остатки, разумеется, могут испариться из квартиры).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106