— Время жизни быстротечно — время смерти бесконечно.
Кто считает дни беспечно, тот окажется увечным.
Наполняйте жизнь делами, смело действуйте руками,
торопитесь видеть сами, все, что создано умами.
Наполняйте мир весельем, не отравишь душу зельем.
Вся неделя — воскресенье, жизнерадостность — спасенье.
И на логику наплюйте, раскрасивейших целуйте, все,
что нравится, рисуйте, что не нравится, штрихуйте.
Пусть узнает каждый вас, пусть горит весельем глаз,
пусть гремит лавиной бас, ведь живем всего лишь раз.

А после порошка радости он решил вернуться к кассе с куловскими талончиками и взять на них симпатичную рыжую кассиршу, но тут его вернул в эмо-реальность твердый голос Мании:
— Эгор, нам пора возвращаться во дворец к Маргит. Ты дал ей слово, слово Эмобоя. Она ждет.
— Да. Точно. Прощайте, друзья. Вот еще один стих напоследок. Простите, но он будет про любовь.

Любовь — это искусство,
Но все же это чувство.
И кстати, очень вкусно,
Но есть законный брак,
А это очень грустно,
И прямо скажем — гнусно,
И пахнет старым дустом,
Но, к сожаленью, — факт.

Барбикены на это откровение среагировали жалкими хлопками. Но Кул закричал:
— Да здравствует Король Эгор! — и все снова утопили «Мак Долбите» в овациях.
— Ну что, друзья, пришла пора прощаться. — Эгор обнял Кула, затем Бэйби. — Я вас не забуду. Ты, Кул, получишь лучшее месторождение, а тебя, красотка, я обязательно заберу во дворец.
Мания фыркнула на эти пьяные обещания. Но тут случилось такое, что Эгор моментально протрезвел. Бэйби и Кул просто взяли и лопнули у него на глазах, как два воздушных шарика, их оболочки скукожились рваными тряпочками на полу. На месте их тел оказались две огромные красивые ночные бабочки: павлиноглазка с красными глазами на коричневых бархатных крыльях и мохнатый, похожий на птицу бражник, которые немедленно выпорхнули в открытые окна заведения. Посетители фастфака опять дружно зааплодировали и заулюлюкали.
— Что это было? — спросил Эгор у Мании.
— Обычное дело, — сказала та, поморщившись. — Ты слишком много наобещал этим двоим, и они лопнули от самодовольства. В здешних местах это считается апофеозом жизни, теперь они будут возведены в ранг местных героев.
— А бабочки? Ты видела бабочек?
— Нет, не видела, может, у тебя глюки? В любом случае нам срочно пора идти во дворец.
— Ты права, Мания. Чем скорее я покончу с этим вопросом, тем лучше.

ГЛАВА 19
Изгой

Эгор решительно вошел в распахнутые, как пасть чудовища, дворцовые ворота, кивнув гвардейцам, которые взяли под козырек, и его сразу окружило облако бабочек, закрывшее от него все вокруг. Когда облако рассеялось, он увидел Королеву Маргит. Она зависла метрах в десяти над головой Эгора. Эмобою пришлось запрокинуть голову так, что челка съехала с пустой глазницы.
— Где Мания? — без традиционных витиеватых приветствий, явно нарушая этикет, спросила Королева.
— За дверью. А где ученый Кот?
— Не нужен котик нам. Я знаю, будет разговор серьезный. И судя по тем страшным паукам, что прочь с тебя бегут, ты очень зол и много у тебя вопросов, мой любимый.
— Что с Ритой?
— Все в порядке. Жива, хотя слегка ты опоздал. Лишь с памятью проблемы.
— Все забыла? Амнезия?
— Забыла, но не все. Последние дней пять, и даже их уж начинает вспоминать. Скажи, а трудно это было? — Мне б легче было, если б кто-то не пытался помешать! Скажи, во сне у Риты ты до меня была? На суицид ее подбила?
— Во сне была. Пыталась уберечь ее от глупых мыслей. Но люди с давних лет не слушают меня. Еще с тех пор, как только появились. Ну что же, скоро судьбы их вершить мы будем вместе.
— Где клоун мой? Мой друг куда девался?
— Не знаю, право, и скажу по чести, не стоит нам таких, как он, любить. Созданье жалкое, сын краски и иголки. Все эти шрамы, дырки и наколки, фрагменты виртуальности души, для нас, мой друг, в друзья не хороши.
— Не понял ничего. Темнишь ты, Королева! И все же повторю вопрос: куда исчез Тик-Так?
— Твой верный красный пес? К своей вернулся он хозяйке. Наверное, а впрочем, наплевать. Твой клоун тебя бросил, вернулся в мир, где места нет тебе, и хватит уж о нем! У нас есть свой безотлагательный вопрос! Его пора решить. — Эгор увидел, как Маргит нервно и возбужденно засучила блестящими хитиновыми лапками с острыми крючками пальцев. — Пришла пора заняться нам любовью. А править миром и вести войну и отвечать на все твои вопросы готова я потом, мой повелитель. Зияет вечность впереди, как дырка у тебя в груди, а я уже изнемогаю от жажды многовековой!
— Постой, красавица, постой! Еще один вопрос, довольно странный, возможно, у меня проблемы с головой. Я видел бабочек больших, красивых, что вылетели вдруг, как души, из тел несчастных мертвых барбикенов! И что-то екнуло в моей груди!
Маргит неожиданно взмыла к сводчатому куполу зала и закружилась над Эгором, как ее сородичи над горящей лампой.
— Ты видел то, что будет впереди. Придется рассказать тебе всю правду. Как хочется прижать тебя к груди. Ну ладно, слушай, я сойду на прозу.
Маргит неожиданно спикировала на узорчатый каменный пол зала и встала на лапки, сложив крылья сверху и сразу став похожей на диковинный корабль на ножках, с безумной головой на носу. Теперь ее глаза, состоящие из тысяч выпуклых шестиугольных глазков-оматидиев, были прямо перед глазами Эгора, а шепот, которым она заговорила, обжигал кожу его лица, как фен в раздевалке бассейна.
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68