Это вселяло в меня ужас. Но в этом липком страхе, омываемом моими слезами, был проблеск восторга.
8
Пандора читала сценарий «Ящика», который она нашла возле бассейна в тот день, когда исчез Хэммонд. Она решила, что это было последнее, что он читал, прежде чем исчезнуть. Она перелистывала страницы без особого внимания. Какой-то странный фильм.
ПАВИЛЬОН: МАНСАРДА. ДЕНЬ
Он осторожно, очень аккуратно открывает дверцу ящика. Наклоняется, шарит внутри. Из темного чрева ящика вытягивает скорчившуюся Женщину. Он вынимает ее из ящика и придерживает за талию. Глаза Женщины открыты, но кажется, что она не понимает происходящего, затем она окончательно теряет сознание. Когда она падает, он поднимает ее и несет к ванне в дальнем углу мансарды.
Ванна полна воды. Мужчина опускает Женщину в воду. Она начинает шевелиться. Он приподнимает ее и начинает мыть губкой.
Чтение прервал резкий звонок телефона.
– Мисс Пандора, это Элис. У нас плохие новости…
Пандора почувствовала, как кольнуло сердце, огнем полыхнуло внутри.
– У вашего отца удар. Это случилось вчера ночью. Его увезли в больницу.
– О Боже! Я сейчас же приеду. – Пандора с трудом перевела дыхание.
– Он без сознания. Неизвестно, придет ли он в себя вообще.
– Как это случилось?
Пандора почти не слушала Элис: все эти подробности уже не имели значения. Она просто окаменела. Потом позвонила Уингам. Полетт была в школе. Пандора сообщила миссис Уинг, что уезжает в Нью-Хэмпшир, и хотела дать ей номер телефона, но никак не могла его вспомнить. Она расплакалась. Ей пришлось заглянуть в записную книжку, чтобы найти телефон своего детства.
– Я вам очень сочувствую, – сказала миссис Уинг. – Столько всего обрушилось на вас.
Затем – такси, шумный аэропорт, бесконечные ожидания, долгий перелет, поездка по знакомой дороге в неизвестное будущее, светлые длинные коридоры больницы, вопросы бородатого врача, чье имя она не запомнила, дверь в белую палату, неподвижная голова отца, ничего не выражающее лицо: желтая восковая маска, облик умирающего человека. Пандора поцеловала сухой прохладный лоб, взглянула на плотно закрытые глаза. Она знала, что он никогда больше не будет разговаривать. Тишина и бледность этого человека и этой комнаты действовали удручающе.
Пандора была в отчаянии. Она пробыла в больнице около часа, разговаривала с Элис о посторонних вещах, что-то плела насчет Алека, стараясь не говорить о самом важном, что с ней случилось со времени ее последнего приезда. Были мгновения, когда она не слышала собственных слов, она слышала только свои мысли. «Пожалуйста, умри быстро, тихо, ничего не говори перед смертью, я ничего не хочу помнить. Ничего не хочу знать. Я ничего не хочу говорить. Мне не в чем признаваться. Я совершенно одна. Я боюсь каждой новой минуты, нового часа. Я ненавижу свою жизнь. Будущее – это мутное белое пятно. Я ничего не могу представить. У меня нет чувств. Я не хочу ни пить, ни есть, ни спать. У меня нет желаний».
Пока Пандора спала в номере гостиницы, расположенной неподалеку от больницы, ее отец умер.
В три часа утра по калифорнийскому времени Дэвид Уинг тихо вошел в комнату своей младшей сестры и забрался в кровать к Полетт.
– Знаешь, есть способ найти твоего папу, – тихо сказал он и обнял ее за шею.
Полетт слегка вздрогнула.
– Как?
– У нас есть знакомый астролог. Она что-то вроде ясновидящей. – Его рука соскользнула с ее шеи и легла на плечо. Он раньше никогда не трогал так Полетт.
– И что она делает? – Полетт хотелось ответить на его ласку, но она боялась. Она не знала, что надо делать. Эта книга о сексе мало помогла.
– Иногда она находит пропавших людей. – Дэвид погладил ее руку.
– Как? – Полетт взяла руку Дэвида в свою. Их пальцы переплелись. Ее ладонь была больше, зато его сильнее.
– Она берет какой-нибудь предмет, который им принадлежал. Что-нибудь из одежды или еще что-нибудь, что они любили, вроде украшений. Держит его в руках и представляет их жизнь.
– Просто держит в руках. – Полетт почувствовала, что перестала бояться. Она медленно поднесла их сплетенные руки к себе и прижала к ночной рубашке чуть повыше груди. Она сделала первый серьезный шаг. Она не боялась Дэвида.
Вдруг Дэвид представил себе Полетт обнаженной. Даже в свои двенадцать она выглядела более зрелой, чем его старшая сестра. Он подумал, есть ли у нее волосики внизу живота и почувствовал, как что-то напрягается в его паху.
– Я могу попросить маму, чтобы она с ней поговорила.
Полетт положила голову Дэвиду на плечо. Оно было костлявым: Дэвид такой худенький.
– Но ей нужно будет дать что-нибудь, что принадлежало папе.
Дэвид осторожно погладил ее по волосам. Он слышал, как она дышит, как вздыхает. Он посмотрел на нее. Она закрыла глаза. Он потрогал ее маленькую грудь, которая, казалось, под его рукой начала расти. Он осторожно положил ладонь на ткань ее ночной сорочки, он не осмелился сжать ее грудь. Он читал, что когда женщина чувствует возбуждение, то ее сосок твердеет, но с Полетт этого не случилось.
Она положила руку па его ладонь и нажала. «Поцелуй его, – сказал ей внутренний голос. – Ты храбрее его. Сделай это». Она повернулась, и ее губы коснулись его губ. Ни один из них не раскрыл рта. Пока этого было достаточно. Это было восхитительно!
Они не говорили больше, лежали рядышком, обнявшись, и таким образом, разумеется, не могли спать. Им нравилось ощущать тепло друг друга. Оба знали, что впереди их ждет еще многое. Но не теперь. Около пяти утра Дэвид выбрался из кровати Полетт и заботливо подоткнул ей одеяло, поцеловал ее. Она погладила по его волосам. – Надо идти, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96