– И у Ричарда не будет причин отказать ей в этом. За исключением тех, которые нельзя произнести вслух. – Она еще такая маленькая. Слишком много всего случилось в ее жизни. Ее отец… – Голос дрогнул. Ричард набрал полную грудь воздуха, провел рукой по волосам, откашлялся. – Как ее опекун, я хочу, чтобы она была здесь, со мной.
От пристального взгляда Ли ему стало не по себе, возникло желание заерзать и отвести глаза от ее пронизывающего взгляда. Она, кажется, считает, что он какой-то герой, благо роднейший человек, а не тот презренный трус, который принудил ее к браку, чтобы спасти свою душу и сохранить свои секреты. Боже, неужели он не лучше ее отца?
– Элисон, – произнесла Ли, улыбнувшись с искренней, неподдельной нежностью. – Она просто прелесть. Ей понравился подарок?
– А ты как думаешь? Кстати… – Ричард сунул руку в карман и нащупал украшение, которое купил в поездке. – У меня есть кое-что и для тебя. А теперь закрой глаза.
– Обожаю сюрпризы, – сказала она, закрывая лицо ладонями, чтобы не подглядывать.
Он взял ее левую руку в свою. Нервное хихиканье рассмешило его, или, быть может, это он сам так нервничал, что дрожала рука. Это безделица, сущий пустяк, по крайней мере, так он говорил себе, когда она открыла глаза и воззрилась на кольцо – большой квадратный изумруд в окружении мерцающих топазов.
Это подарок в знак примирения за то, как отвратительно обошелся с ней Ричард перед отъездом. Ни больше ни меньше.
Но она посмотрела на него глазами, в которых светилось то глубокое чувство, которое он уже видел раньше, глазами, которые побуждали его заглянуть к себе в душу, сказать правду.
И вновь ее чудные слова пришли, чтобы терзать его. «Я люблю тебя».
– Запоздалое обручальное кольцо, – прошептал Ричард. Он не мастер красивых слов. Он не мог сказать, что оно напоминает ему ее глаза, золотые крапинки, мерцающие в зеленых глубинах, завораживающую улыбку с обещанием «навсегда» во взгляде. Еще слишком невинна и идеалистична, чтобы понимать, что навсегда – это всего лишь мечта.
Господи, как же Ли прекрасна! Ричард не смог бы вымолвить больше ни слова, даже если б от этого зависела его жизнь. Он обвил Ли руками за шею, опустил голову и привлек ближе.
Он накрыл ее рот своим и почувствовал, как мир взорвался. Каждая мышца, каждое сухожилие сжались и напряглись. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не разорвать на ней платье и не швырнуть на постель, не вонзиться в ее тело неистово, безудержно.
Он заставил свои руки медленно развязать завязки платья, легчайшим движением руки обнажить округлые плечи для своих прикосновений, губами следуя по дорожке, проложенной кончиками пальцев. Исследуя. Пробуя на вкус.
Контуры плеч. Изгиб шеи. Гортанные стоны Ли грозились сломать его хрупкое самообладание. Когда ладошки пробрались к нему под сюртук, широко распластав пальцы на груди, Ричард пропал. Рывком сорвал с себя жилет, и пуговицы разлетелись по полу. Господи, помоги! Ли засмеялась. Засмеялась тихим, робким, нервным смехом, который затронул какую-то струну в его душе и обжег дыхание. Ли потянулась к его рубашке, вытащила ее из бриджей, затем стащила через голову. А потом Ли подняла взгляд, и Ричард подумал, что может утонуть в зеленых глубинах этих глаз, до краев наполненных желанием. К нему. Только к нему.
– Я хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – сказала она дрожащим голосом. Лицо ее пылало нежнейшим румянцем, когда она схватилась за край своей рубашки и медленно, так мучительно медленно стала поднимать ее выше и выше.
К тому времени, когда рубашка полетела на пол, Ричард уже весь дрожал от неукротимого желания. Но Ли еще не закончила мучить его. Встретившись с ним взглядом, она потянулась к поясу бриджей и стала расстегивать пуговицы, костяшками пальцев касаясь тугих мышц живота.
Болезненно возбужденный, Ричард думал, что пропадет еще до того, как она дотронется до него. Он потянул ее на кровать. Ноги обвились вокруг него, губы заскользили по шее. Запах Ли обволакивал, пылкие, нетерпеливые бормотания воспламеняли кровь.
Возможно, позже он подумает обо всех тех причинах, по которым должен держаться на расстоянии, по которым не должен прикасаться к ней, не должен так отчаянно желать ее – нуждаться в ней.
Но не теперь, когда им движет лишь это безрассудное желание пропустить ее волосы сквозь пальцы, вдохнуть аромат розовой воды, омывающий кожу, вкусить солоноватой плоти, устремиться в будущее, а не держаться за прошлое. Он скользнул в ее узкий проход, погружаясь глубоко, медленно и в то же время неистово, пока ее внутренние мышцы не сжались вокруг него, втягивая его сильной, властной пульсацией. Ее ногти царапали ему спину.
«Я люблю тебя». Эти восхитительные, ласковые слова терзали его, но Ли не произнесла их. Они звучали только у него в голове.
Ему следовало радоваться, ведь это именно то, чего он хотел. Тогда почему же ему стало так холодно, когда все закончилось и он прижал Ли к своей груди? Когда лихорадочное сердцебиение улеглось и вялая истома охватила тело? Когда в комнате повисла тяжелая тишина?
Рейчел уже сидела за столом когда на следующее утро Ли вошла в столовую. Чувство грусти на какой-то миг замедлило шаги Ли. Она могла только представить, как тяжело, должно быть, потерять мужа.
Однако Рейчел, похоже, переживает потерю на удивление хорошо. Она никогда не говорит о муже и не показывает скорби о его кончине. Нет, единственное, что она показывала, – это враждебность по отношению к Ли и странное собственническое чувство по отношению к Ричарду.
По крайней мере теперь Ли понимала, почему Рейчел живет в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99