Несмотря на светившее на небе яркое солнце, лицо капитана потемнело. Казалось, туча, сгущавшаяся на горизонте, одновременно сгущалась и на его лице.
– К сожалению,– продолжал он,– я хорошо знаю этот участок моря. Здесь очень коварное дно. Глубина примерно двадцать пять брассов. Для того, чтобы уцелеть при этом шторме, нам нужно держать курс на запад, где глубина достигает пятидесяти пяти брассов и не плыть на восток, где она всего лишь двадцать брассов. Но именно восточный ветер будет мешать нам сделать это.
– А нельзя ли остановиться? – перепуганно спросила Фьора.
Она уже начинала дрожать, и сеньор Гвиччардини, успокаивая ее, поглаживал ладонь девушки своей морщинистой костлявой рукой.
Капитан отрицательно покачал головой.
– Нет, нам не удастся остановиться.
– Почему?
– Ветер не позволил.
– Но ведь сейчас нет ветра,– безнадежно промолвила Фьора, уже почти зная ответ.
Капитан подтвердил ее опасения:
– Скоро начнется шквал, и нам, конечно же, не удастся удержаться на месте. Шквал, как шпага, воткнутая в ребра, лишает всякой свободы действий.
– А, может быть, нужно поставить судно лагом к ветру? – спросил сеньор Гвиччардини.
Капитан тяжело вздохнул.
– Да, похоже, что вы, действительно, уже плавали,– сказал капитан.– Но нам это не поможет. Ветер не даст это сделать.
– Но с божьей помощью... – пролепетала Фьора.
– Нет,– обреченно сказал капитан,– ни с божьей помощью, ни без божьей помощи нам не удастся это сделать. Как бы мы ни поставили судно, мы не сможем бросить якорь. Волны не дадут ему опуститься на дно, и якорная цепь оборвется. Мне это хорошо известно.
– Что же нам делать? – спросил Гвиччардини. Тем временем ветер крепчал и волны поднимались все выше.
– Да,– решительно сказал капитан,– нужно поворачивать на запад.
– Но ведь вся флотилия идет на восток,– озабоченно сказал сеньор Паоло.
– Нужно немедленно подать сигнал на фрегат, чтобы все немедленно поворачивали на запад.
– Но я думаю,– осторожно сказал сеньор Гвиччардини,– что там есть свой шкипер и он обязательно должен знать, что нужно делать.
– Насколько мне известно, сеньор Чезаре Камписто действительно опытный моряк. Но фрегат тяжелое судно и управляться с ним труднее. Хуже всего придется галерам и тартанам. Им придется уповать только на бога. Впрочем, если там опытные капитаны, у них есть еще шанс спастись. Я немедленно отправляюсь на мостик. А вас, сеньор Паоло и сеньора Фьора, я попросил бы удалиться в каюту. Ветер усиливается, нам необходимо менять паруса.
– Да, да,– торопливо сказал сеньор Гвиччардини.– Фьора, дорогая, спускайтесь в каюту. Здесь находиться уже не безопасно.
Сопровождаемая Леонардой, которая все это время почтительно стояла у противоположного борта, Фьора спустилась в каюту. Осторожно ступая по доскам лестницы, она услышала зычный голос капитана, доносившийся с палубы:
– Боцмана ко мне!
Сеньор Гвиччардини, несмотря на предостережение капитана, остался на палубе. С тревогой поглядывая на черневший горизонт, он наблюдал за действиями капитана, который распорядился просигналить на остальные суда флотилии о приближающейся буре и необходимости смены курса на запад.
После того, как сообщение было передано и принято на всех судах флотилии, капитан Манорини принялся отдавать команды экипажу:
– Ссадить галсы на бакборте!
– Есть ссадить галсы на бакборте!
– Натянуть шкоты на штирборте!
– Есть натянуть шкоты на штирборте!
Тем временем сеньор Гвиччардини поднялся на капитанский мостик.
– Я вас правильно понял, капитан? Вы приказываете повернуть на запад?
– Да,– отрывисто бросил Манорини, в руках которого сейчас находилась судьба его пассажиров и экипажа.
– Значит, мы будем идти против ветра.
– Да, это именно так, сеньор.
– Но ведь будет ужасная качка.
– Да, судно даже встанет на дыбы.
– Оно не переломается пополам?
– Нет. Наша каравелла – прочное судно.
– Но может сломаться грот-матча.
– Да, это так. Но у нас нет другого выхода, если мы хотим спастись.
– Но, может быть, ветер скоро переменится? Прежде чем ответить, капитан крикнул матросам:
– Побыстрее подтягивайте шкоты. Что вы там возитесь, якорь вам в глотку?
Затем он повернулся к сеньору Гвиччардини.
– Ветер не переменится до самого утра. Может быть, в лучшем случае, до ночи.
– Но ведь ветер отнесет нас в сторону. Он гонит нас на восток.
– Вот это и опасно. Нам нельзя править на восток, только на запад. На востоке наша смерть.
Все суда флотилии поворачивали на запад.
Ветер крепчал, и волны поднимались все выше.
Туман набухал, поднимался клубами над всем горизонтом, словно какие-то незримые рты раздували меха бури. Облака начинали принимать зловещие очертания.
Синяя туча заволокла большую часть небосвода. Она уже захватила и запад, и восток, надвигаясь против ветра. Так часто бывает в море. На корабле началась сильная качка.
Море, за минуту до этого вздымавшееся граненой крупной чешуей, теперь было словно покрыто мелкой кожей, словно крокодил превратился в змею. Грязно-свинцового цвета кожа казалась толстой и морщилась тяжелыми складками. На ней вздувались круглые пузыри, похожие на нарывы, которые в следующее же мгновение лопались. Пена представляла собой струпья проказы.
Оставаться на палубе было уже не безопасно, и сеньор Гвиччардини спустился в каюту.
Будучи здесь один, он несколько минут расхаживал по тесной каюте, ссутулившись, чтобы не удариться головой о балку под потолком.
Потом он уселся на широкую скамью у стены, достал из дорожного баула чернительницу, обтянутую шагренью, и большой бумажник из кардобской кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149