– Пошли…
Браг сразу же замечает стоящую на камине фотографию Макса: Макс в новом, каком-то негнущемся пиджаке, чернота его волос слишком Чёрная, а белизна белков слишком белая, он выглядит официально и чуть комично. Но всё же он очень красивый. Браг разглядывает портрет, свёртывая сигарету.
– Этот тип – в самом деле твой друг?
– Это… мой друг, да.
И я мило улыбаюсь, хоть вид у меня, наверное, идиотский.
– Шикарный господин, ничего не скажешь. Не иначе как член правительства! Чего ты смеёшься?
– Да так… Член правительства! Это ему ужасно не подходит.
Браг закуривает и искоса поглядывает на меня.
– Ты повезёшь его с собой?
Я пожимаю плечами:
– Нет, что ты! Это же невозможно! Как ты себе это представляешь?..
– Я именно этого себе никак не представляю! – восклицает Браг. – Ты молодец, старуха! Сколько я видел сорванных гастролей из-за того, что мадам не может расстаться с мсье или мсье должен ревниво следить за мадам! Начинаются споры, поцелуи, ссоры, примирения, после чего из койки её не вытащишь, на сцене – ватные ноги и вот такие синяки под глазами. Короче, не жизнь, а дрянь!.. Другое дело – ездить с товарищами. Ты меня знаешь, я всегда придерживался принципа: не путать любовь с работой. Это несоединимо. Да и вообще-то сорок дней – не вечность. Пишешь письма, ждёшь встречи и потом снова вместе. У этого, твоего, своя контора?
– Контора?.. Нет, у него нет конторы.
– Тогда автомобильный завод? Словом, он работает?
– Нет.
– Ничего не делает?
– Ничего.
Браг свистит, что можно понять, по меньшей мере, двояко.
– Так-таки ничего?
– Ничего. То есть у него гектары леса.
– Восхитительно!
– А что тебя тут восхищает?
– Что можно так жить: нет ни конторы, ни завода, ни тебе репетиций, ни скаковых конюшен. А тебе что, это не кажется странным?
Я смотрю на него сверху вниз немного смущённо, даже, пожалуй, заговорщицки…
– Кажется.
Я не могу ответить иначе. Безделье моего друга, этакое шатанье мецената в вечных каникулах, часто приводит меня в недоуменье, чуть ли не в неистовство…
– Я бы сдох, – заявляет Браг, помолчав. – Впрочем, это вопрос привычки!
– Наверно…
– А теперь, – сказал Браг, садясь, – давай поговорим о деле… У тебя для поездки есть всё, что надо?
– Ещё бы! Конечно. Новый костюм дриады – мечта! Зелёный, как кузнечик, и весит не больше полкило. А старый, для «Превосходства», реставрирован, заново вышит, почищен – выглядит как новый. Выдержит шестьдесят спектаклей, как пить дать. Браг кривит рот.
– Гм… Ты уверена? Уж не могла раскошелиться на новый?
– Ты, что ли, вернул бы мне эти деньги, да? Я же тебя не упрекаю, что твои замшевые штаны в «Превосходстве» не поймёшь уже какого цвета! Сколько эстрад ты ими вытер?
Мой товарищ наставительно воздевает руки.
– Прости, прости, не будем путать одно с другим! Мои штаны просто великолепны, на них осела пыль времени, они живописны, как художественная керамика: заменить их было бы преступлением перед искусством.
– Ты скряга! – сказала я, передёрнув плечами.
– А ты скупердяйка!
Неплохо иногда так схлестнуться, отдыхаешь душой. Мы оба достаточно находчивы, чтобы наш спор походил на бурную репетицию.
– …Стоп! – кричит Браг. – С костюмами вопрос ясен. Перейдём к вопросу о багаже.
– Для этого ты мне не нужен. Что, мы первый раз с тобой едем? Или ты хочешь меня научить складывать рубашки?
Браг, приподняв свои морщинистые из-за профессиональной мимики веки, бросает на меня уничтожающий взгляд:
– Несчастное созданье! Да что ты понимаешь в делах, дурацкая твоя башка! Мели, мели языком! Буду ли я учить тебя складывать рубашки? Ещё как буду!.. Послушай и постарайся понять, если сможешь: излишек багажа мы отправляем за свой счёт, ясно?
– Тс-с-с!
Я останавливаю его движением руки – до меня донеслись из прихожей два коротких звонка, и я разволновалась… Это Он! А Браг всё еще здесь… Но, в конце концов, они уже знакомы.
– Входите, Макс, входите… Это Браг… Мы говорим о наших гастролях. Вам не будет скучно?
Нет, ему не будет скучно, но меня его присутствие немного смущает. Мои театральные дела не Бог весть какие, но они требуют точности и коммерческого расчёта, и мне не хотелось бы посвящать в них моего дорогого бездельника. Браг, который, когда хочет, умеет быть милым, любезно улыбается Максу:
– Разрешите нам, мсье, закончить разговор. Мы обсуждаем кухню нашей профессии, а я очень экономный повар, у меня ничего не пропадает зря, но и на чужое я не позарюсь.
– Прошу вас! – восклицает Макс. – Напротив, мне это чрезвычайно любопытно. Я ведь в ваших делах решительно ничего не смыслю, хоть что-то новенькое узнаю.
Лгун! Для любопытствующего человека у него слишком злой и печальный вид.
– Я продолжаю, – снова заговорил Браг. – Если ты помнишь, во время нашей последней поездки в сентябре мы платили по десять, а то и по одиннадцать франков в сутки за лишний багаж, будто мы какие-нибудь Карнеги…
– Не всегда. Браг, не всегда.
– Верно, бывали дни, когда это обходилось нам в три-четыре франка – тоже немало. Что до меня, то я не намерен швырять деньги на ветер. Что ты берёшь помимо саквояжа?
– Мой чёрный кофр.
– Этот огромный? Безумие! Я против!
Макс кашлянул.
– Вот что мы сделаем: ты будешь пользоваться моим сундуком. В верхнюю коробку мы уложим наши театральные костюмы, в среднюю – наше бельё: твои рубашки, панталоны, чулки, мои сорочки, кальсоны, ну и всё прочее…
Макс заметно нервничает.
– …а в самый низ – обувь, мои костюмы, твои платья, ну и всякую мелочь. Понятно?
– Да, это разумно.
– Однако… – начинает Макс.
– Таким образом, – перебивает его Браг, – у нас будет одно большое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63