Носила китайские шелка и бродила по благоухающим берегам таинственных островов Карибского моря. Наблюдала восход солнца в Индийском океане, которое, подобно сверкающему оранжевому шару, поднималось из вод. Плавала под звездным куполом черного бархатного неба Средиземноморья. За эти годы она успела превратиться в красивую, образованную девушку, уверенно и непринужденно чувствующую себя в мужском мире. Ни разу ни один мужчина не заинтересовал ее.
Кортни вдруг сообразила, что она беззастенчиво уставилась на невольника. Покраснев, она в смятении отвернулась, а когда обернулась снова, то увидела, что он продолжает, прищурившись, изучать ее. Ей показалось, что она больше ни минуты не вынесет его взгляда. Вскинув голову, она решительно прошла мимо вереницы невольников, направляясь в камбуз, чтобы провести часок со своим единственным другом – Бони.
* * *
Костлявый маленький человечек по имени Бони ходил среди невольников, раздавая мазь, которая воняла хуже трюмного смрада и жгла так, что лучше было попасть сразу в ад. Мазь была собственного приготовления Бони и, несмотря на отвратительный запах, помогала – язвы затягивались и покрывались коркой, кровоточащая плоть заживала. Сгорбленный старикашка делал это не из человеколюбия, а по необходимости, во всяком случае, так он говорил себе. Ведь он сам выбрал участь пирата, по собственной воле последовал с Торнхиллом в изгнание. И хотя ему были известны все жестокости, совершенные этим человеком, его преданность Торнхиллу не знала границ. Он был рядом с ним с детства и никогда не покидал его. Поэтому он оправдывал свою доброту необходимостью.
По необходимости он подружился и с маленькой девочкой, заброшенной в незнакомый жестокий мир. Для выживания ей требовался опекун. Грубоватый с другими, с девочкой Бони всегда был ласков. Он души в Кортни не чаял и стал не только ее единственным другом, но и воспитателем. Он заменил ей если не отца, то деда. В это не вмешивался никто, даже сам капитан.
И с раздачей мази происходила та же история. Добрый или недобрый, Бони точно знал, что это лекарство необходимо, иначе на борту корабля не останется невольников. Поэтому каждый вечер, когда невольники возвращались в трюм и их приковывали к стене, он ходил и раздавал мазь.
– Старик!
Бони повернулся – голос прозвучал глухо, но требовательно. Прищурившись в неясном свете, проникающем в трюм, он разглядел голубые глаза шотландца. Старика часто удивляла поразительная способность этого человека выносить боль. Мощная спина и плечи были исполосованы шрамами от побоев, полученных им во французской тюрьме, а запястья и щиколотки навсегда сохранят отметины от цепей. Но у шотландца была осанка принца крови. Он жалел своих товарищей по несчастью, часто принимая на себя побои, предназначенные другому, и заботился о больных.
– Да?
– Расскажи мне об этой девушке.
Бони пристально посмотрел на него, прежде чем обмакнуть пальцы в ведерко с мазью и растереть ее на руке шотландца.
– Попридержи язык. Я ни за что не стану говорить о Кортни среди этого грязного сброда.
– Кортни. – Рори произнес это имя и нашел, что оно ей подходит. – Почему Торнхилл не оставил ее при дворе короля? Жизнь там, несомненно, безопаснее, чем на борту пиратского корабля.
– Дела капитана меня не касаются. – Бони пошел дальше, раздавая драгоценную мазь. Когда все получили свою долю, он перешагнул через распростертые тела и снова остановился около шотландца. – Кортни – лучший матрос на этом судне.
– Понятно. – Рори увидел на лице старика гордость и нежность. – Держу пари – у нее прекрасный учитель.
Польщенный, Бони кивнул головой и дал шотландцу лишнюю порцию мази. Пока Рори смазывал ею раны, старик продолжил разговор:
– Капитана я знавал еще парнишкой, всю жизнь состою при нем. Нрав у него тяжелый, но девочка упряма и не боится его. Только ей он и спускает дерзости, остальные за это расплачиваются жизнью.
Бони понимал, что слишком разболтался с этим незнакомцем, но ему редко удавалось похвастаться воспитанницей, которой он так гордился, потому он не мог остановиться.
– Я видел, как она скребла палубу, раздирая руки до крови, но ни разу не пожаловалась. – Глаза Бони заблестели от воспоминаний. – И никогда она не хныкала, как это водится у девчонок. – Понизив голос и оглянувшись, чтобы убедиться, что все вокруг спят, он сказал: – Только раз она плакала.
– И когда это было?
Попав на это судно, Рори обдумывал план, как освободиться от цепей и, забрав старика в заложники, устроить побег, но он отбросил эти мысли. Даже его немалая сила не смогла бы разбить эти цепи. Да и Бони не носил на себе никаких ключей – он в этом убедился очень скоро. Но все равно старик был полезен, так как кое-что знал, и Рори со вниманием слушал его.
– Это произошло в ту ночь, когда дружок ее, юнга Йэн Горн, спас ее во время шторма – она чуть не упала за борт.
Что-то в голосе старика насторожило Рори.
– И почему же она от этого заплакала?
– Потому что капитан строго приказал ни одному из мужчин не прикасаться к Кортни. Что бы ни случилось. – Бони наклонился к Рори, боясь, что его могут услышать. – Они с парнишкой очень дружили, все было безобидно – ей восемь или девять лет, а ему около тринадцати. Когда разыгрался шторм, она оказалась около поручней, и ее смыло бы за борт, если бы Йэн не дотянулся и не схватил ее. Когда капитан это увидел, он приказал Горну положить руку на поручень. И тут же, на глазах у Кортни и всей команды, отрубил парню кисть руки своей шпагой.
Рори проглотил горький ком, подступивший к горлу. Что же это за человек, который вознаградил спасителя собственной дочери таким образом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77