– Убрала? – Диллон подошел к камину, где только что на коленях стояла Леонора, оттолкнул ее в сторону и внимательно осмотрел камни. Они были такими чистыми, что пламя отражалось в них, отбрасывая зайчики по комнате. – Это еще что за каверзы? – загремел он.
Гнев Леоноры, который ей так долго приходилось сдерживать и копить, забурлил, выплескиваясь наружу.
– Каверзы? Каверзы? – Уперев руки в бока, яростно глядя на своего мучителя, она подступила к нему, не обращая внимания на его взгляд, загоревшийся в ответ опасным огнем. – Довольно и того, что вы удерживаете меня тут против моей воли, запрещая покидать эти мерзкие и грязные комнаты.
– Мерзкие и…
– Да, мерзкие и грязные. Если этим комнатам суждено стать моей тюрьмой, так я, по крайней мере, придам им пристойный вид. Может быть, горскому дикарю и нет дела до того, что его комнаты больше подходят скоту, а не людям, но леди благородного происхождения достойна лучшего.
Не отрывая взгляда от ее лица, Диллон приказал:
– Руперт, оставь нас.
– Есть.
Юноша, наблюдавший за ними вытаращив глаза, с сожалением повиновался. Никогда еще человек, заговоривший с повелителем подобным образом, не оставался в живых. Парень ничуть не сомневался, что Диллон может одержать верх над любым из мужчин, однако юноша не стал бы заключать пари об исходе поединка милорда с этой маленькой женщиной. Руперт разочарованно удалился, признавая, что одного у англичанки не отнять – воинственной силы духа.
Когда дверь закрылась, Диллон повернулся к пленнице с яростью раненого медведя.
– Женщина, ты сейчас не в Англии, где жила в роскоши у своего отца, ни в чем, не зная отказа. Здесь мой дом, и я тут хозяин и повелитель. Любое мое приказание исполняется немедленно и без возражений. Если мне будет угодно, твоя жизнь повиснет на волоске.
Она продолжала смотреть ему в лицо, высокомерно вздернув подбородок, отчего ярость его запылала еще сильнее.
– Я не боюсь тебя, Диллон Кэмпбелл. За мою смерть ты заплатишь жизнью своих братьев.
– Да. – Он медленно поднял руку, и его пальцы обхватили горло девушки.
Диллон увидел, как ее глаза изумленно расширились, и почувствовал, что одержал маленькую победу. По крайней мере, ему удалось привлечь к себе внимание.
В грубой одежде крестьянки, с растрепавшимися волосами, которые струились сейчас по ее спине спутанной массой влажных локонов, она казалась еще моложе и доступнее. Приблизив ее лицо к себе, он заметил грязные пятнышки на ее щеке и на самом кончике носа.
Больше всего на свете ему хотелось сейчас стереть их поцелуем.
При одной мысли об этом он вздрогнул, как от удара. Откуда только берутся подобные мысли? Ведь эта женщина для него лишь пешка в смертельно опасной игре. И ему никогда не следует забывать об этом. Вот почему он так старательно избегает ее. Худшей из всех возможных пыток была необходимость каждую ночь делить с этой женщиной ложе, не прикасаясь к ней. Он знал, что дело его будет навсегда проиграно, если он обесчестит заложницу.
Рассердившись на самого себя за столь неожиданный скачок мыслей, он крепче сжал пальцы, обхватившие ее горло, и презрительно встретил ее вызывающий взгляд.
– Будьте осторожны. Есть вещи намного страшнее смерти, миледи. – Он заметил, как в глазах ее мелькнул страх, и понял, что она прочитала его мысли. Желая смягчить ситуацию, он прошептал: – Так что, пока вы находитесь под моей крышей, я посоветовал бы вам сдерживать свой острый язычок. И горе вам, если вы заставите меня переступить черту.
Она вырвалась и отступила на шаг назад. Да, она ощущала, как его взгляд обжигал ее губы, и чувствовала, как напряглись его пальцы. Он чуть было не поцеловал ее снова. Этого она не должна допустить.
Диллон Кэмпбелл опасен. Стоит ему прикоснуться к ней, и странные вещи начинают твориться с ее сердцем. Несмотря на то, что она прекрасно понимает, что он враг, почему-то он умеет заставить ее забыть обо всем и трепетать от наслаждения.
Даже сейчас сердце ее по-прежнему учащенно бьется. В горле у нее пересохло. Кажется, всей самой тяжелой работы на свете не хватит, чтобы помочь ей забыть, как неустойчиво и опасно ее положение здесь. Ей надлежит найти способ удерживать этого дикаря на расстоянии, если только она желает освободиться из плена… невредимой.
Глава двенадцатая
– Мистрис Маккэллум приготовила полуденную трапезу. Умывайтесь, – резко бросил Диллон.
Отвернувшись, он заметил, что рука его слегка дрожит. Это вовсе не от желания поцеловать эту женщину, убеждал он себя. Это от гнева, который ей всегда удается вызвать в его душе. На язык просилась пара отборных ругательств, от которых щеки ее, несомненно, зальются краской, если произнести их вслух.
Радуясь столь неожиданному освобождению из своей темницы, Леонора наполнила таз водой и принялась умываться.
Диллон осмотрел комнату, поражаясь тому, как она преобразилась. Неужели хрупкая женщина может в одиночку сотворить такое чудо? Яркие лучи солнца танцевали на блестящей поверхности столов. Даже камин, давным-давно закопченный языками пламени, сотни раз лизавшими его, сейчас сиял чистотой. Воздух в комнате был свеж и благоухал, как в лесу.
Он перевел взгляд на женщину, которая отмыла грязь с лица и рук и сейчас старательно приглаживала непокорные локоны. Стянув их лентой, она расправила юбки и лишь затем повернулась к нему.
Диллон испытал внезапное потрясение, как всегда, когда он видел ее. Хотя на ней было лишь грубое крестьянское одеяние из небеленой шерсти, а украшений не было и в помине, все равно она сохраняла аристократический вид и осанку. Леонора была так прекрасна, что у него перехватило дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93