Никос отвел глаза в сторону, и дышать сразу стало легче.
– Впрочем, ты опять спешишь с выводами. Линдси только секретарь и ничего более.
Как и она сама когда-то, подумала Анна, но вслух сказала:
– Конечно.
– А что касается ее профессионализма… – Он смерил ее холодным взглядом. – Она, может, не так безупречна, как ты, но ей, по крайней мере, можно верить.
– Я никогда не…
– Прямо-таки никогда? Ну конечно. Ведь это не ты пыталась улизнуть от охранника у врача? И не ты «забыла» о своем обещании назвать моего сына Андреасом, лишь бы насолить мне? Я дал тебе все, Анна, попросив взамен лишь честности и доверия. И что получил взамен?
Его глаза прожигали насквозь, словно лазерный луч. Щеки ее покраснели.
– Извини, что я назвала сына по-другому, – собравшись с силами, отчетливо произнесла Анна.
– И это все, что ты можешь сказать? – Никос надвигался на нее подобно грозовой туче, и Анна отступила.
– Неужели ты рассчитывал, что я сдержу свое слово после всего, что ты сделал?
– И что такого я сделал?
Анна спиной уперлась в стену. Теперь их разделял всего дюйм, и она слышала прерывистое дыхание Никоса.
Что он сделал? Уничтожил ее отца. Завел любовницу. Разбил ей сердце…
– Любил ли ты меня? – не удержавшись, прошептала она. – Хотя бы чуть-чуть? Хотя бы недолго?
Никос схватил ее за запястья, но не его хватка пригвоздила Анну к месту, а синие глаза, вспыхнувшие дьявольским огнем.
– И ты смеешь задавать мне этот вопрос? – прорычал он.
В холле показались три служанки. В руках у каждой было постельное белье. Они неловко замерли, увидев своего хозяина и Анну, прижатую к стене. Что они могли подумать? Анна закрыла глаза. А что она подумала бы на их месте? Что они занимались любовью прямо в холле. Видит бог, раньше такое случалось не раз, но без свидетелей.
Никос обернулся, и девушки поспешили исчезнуть из коридора.
С коротким проклятием Никос толкнул дверь библиотеки, втянул Анну за собой и закрыл дверь. Его глаза странно мерцали.
– Ты, в самом деле, хочешь знать, любил ли я тебя?
Анна пожалела, что задала вопрос, не подумав.
Его реакция напугала ее до дрожи в коленях. Она покачала головой и опустила глаза.
– Забудь. Не очень уж это и важно.
– Я так не думаю, иначе ты бы не спрашивала.
– Давай сделаем вид, что ничего не произошло, ладно?
– Я никогда тебя не любил, – раздельно произнес Никос. Анна вскинула на него глаза. – Никогда. Ты с самого начала знала, что я на тебе не женюсь, поскольку не умею любить только одну женщину. Но ты была ближе всех к тому, чтобы стать моей женой, если бы в один прекрасный день я все-таки решил жениться. Кстати, я должен сказать тебе спасибо за то, что ты не выдержала и показала, что веры тебе ни на грош.
– Я была верна тебе, как никакая другая женщина, будь она на моем месте! Ты отнял у меня любимую работу, хотя я никакого повода для этого не давала. Ты сделал меня своей наложницей. Я. должна была уйти в тот день, когда ты взял на мое место Линдси. Я не ушла. Но знать, что мой отец…
– Ах да, твой благороднейший отец, – Никос разразился неприятным смехом. – Ну и что доказывали те бумаги, которые ты нашла? Только то, что я потребовал вернуть свои деньги, вложенные в его компанию?
– Нет. Ты оказал отцу помощь, а когда он был уже уверен, что дела налаживаются и благодаря строительству фабрики в Китае он сможет выйти на мировой рынок, ты потребовал деньги назад. Миллионы долларов уже были пущены в дело, а ты…
– Миллионы долларов, которые он клал в свой карман, – отрезал Никос. – Твой драгоценный отец строил фабрику только на бумаге, расплачиваясь моими деньгами за машины, дома и свои долги клубу «Виктор Синицын».
– Не может быть, – прошептала Анна одними губами, уже зная, что это правда. Она сразу вспомнила и лихорадочное оживление отца, и то, как он тратил деньги, не считая. «Феррари» для себя, бриллианты для матери и полуразрушенный особняк под Петербургом – чтобы напомнить всем, что в их жилах течет кровь одной из известнейших в прошлом фамилий России, как говорил он. В те дни отец даже перестал давить на нее, требуя, чтобы она согласилась выйти замуж за Виктора.
– Я ничего не говорил тебе и даже не обратился в суд, – продолжал Никос, – чтобы ты не переживала. Если бы он просто попросил меня одолжить денег, я бы дал. Ради тебя. Но обкрадывать себя? Этого допустить я не мог.
Ее невидящий взгляд остановился на глобусе, и тонкий дрожащий палец замер где-то рядом с Санкт-Петербургом. Анна всем сердцем желала вновь оказаться там, нищая, никому не нужная, но без пятна на имени. Все лучше, чем знать горькую правду.
– Так вот почему он умер, – закрыв глаза и борясь с непрошеными слезами, сказала она. – Когда понял, что он банкрот.
– У твоего отца была слабая воля. И он был трус. – Рука Никоса опустилась на ее плечо. – Скрывать от тебя правду уже не имеет смысла. Ты не поверишь, но мне жаль, что я и в тебе ошибся.
Анна сжала зубы и пообещала себе, что убьет себя на месте, если расплачется перед ним.
– Ненавижу тебя, – горячо прошептала она.
Давление на ее плечо усилилось.
– Это взаимно.
– Пусти! – Она дернула плечом.
– Ну, нет. – Никос подтолкнул ее к книжному шкафу, сверху донизу заставленному книгами в кожаных переплетах. – Ты не забыла, что кое-что мне задолжала?
Костяшками пальцев он прошелся по скуле Анны, по нежной гладкой коже щеки и замер.
Ей стоило огромного труда не запустить руки в его черные короткие волосы, не притянуть к себе и не поцеловать этот твердо сжатый рот.
Предательство собственного тела, устремившегося навстречу Никосу, ошеломило Анну.
– Конечно, ты можешь заставить меня, – пренебрежительно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32