Что же хуже: видеть ее или представлять ее себе?
– Ну, думаю, что смогу прийти, – промямлила я.
Он улыбнулся, и я физически ощутила, как заколотилось в груди сердце.
– Звучит без особого энтузиазма, – заметил он.
Я с изумлением увидела, как он взял прядь моих волос, упавших мне на локоть, и тихонько потянул за него. Я знала, что в волосах нет никаких нервных окончаний, но в этот момент засомневалась в этом. Я покраснела и, похоже, даже вздрогнула. О, Боже, какая дурочка, беспомощно подумала я.
– Я читала про неоязыческое учение Викка, – пробормотала я. – Мне… в самом деле нравится это.
– Да?
– Да… я чувствую… некоторым образом… – пыталась я что-то сказать.
? Правда? Я рад это слышать. Я боялся, не слишком ли ты испугалась во время нашего прошлого круга.
Кэл присел на ступеньки рядом со мной.
– Нет, нет, – оживилась я, мечтая, чтобы этот разговор никогда не прекращался. – Правда, потом мне было не по себе. Но все прошло. Для меня все это было как… открытие. – Я взглянула на него. – Не могу объяснить этого.
– А тебе и не надо объяснять. Я знаю, что ты чувствовала.
– Ты… ты колдун?
– Теперь уже нет. Я это бросил. Надеюсь, если некоторые люди поймут меня, нам удастся сформировать нового человека.
У меня перехватило дыхание.
– Ты имеешь в виду… мы с тобой сможем это сделать?
Вы когда-нибудь видели, как смеется Бог? У вас останавливается дыхание, расцветают все надежды, вас бросает в дрожь и охватывает возбуждение. И все это одновременно. Вот что означало смотреть на Кэла.
– Но не сразу, – с улыбкой объяснил он. – Тебе предстоит учиться год и один день, и только потом ты можешь просить о том, чтобы тебе разрешили присоединиться к шабашу ведьм.
– Год и один день, – повторила я. – И затем… ведьма или колдунья.
Эти слова звучали волнующе и неправдоподобно. Мы говорили тихо, сблизив головы, и мне показалось, что мы конспираторы. В расстегнутом воротнике его рубашки я видела серебряный кулон – знак принадлежности к культу Викка. За спиною Кэла я увидела Робби, который направлялся в класс, где собирался математический клуб. И мне через минуту надо быть там.
– Ведьма, – без улыбки ответил Кэл.
– А ты… уже прошел посвящение?
Слова прозвучали чересчур многозначительно, и я молилась, чтобы снова не покраснеть. Он кивнул:
– Когда мне было четырнадцать лет.
– В самом деле?
– Да. Моя мама вела все это. Она верховная жрица ковена ведьм, ковена Старлокед. Поэтому я давно изучал это. А когда мне исполнилось четырнадцать лет, я сам попросил посвятить меня. Это было четыре года назад. Через месяц мне будет восемнадцать.
– Твоя мама верховная жрица? Она хочет организовать здесь новый ковен ведьм?
Темнело, становилось прохладнее. В помещении, где проходил математический клуб, было тепло и светло. Но здесь, на ступеньках, был Кэл.
– Да, ее хорошо знают в этих кругах, и она уже была знакома со многими местными жителями до того, как мы переехали сюда. Я хожу иногда на их сборы, нотам в основном пожилые люди. В мои же обязанности входит также учить других, как ты знаешь.
– Так ты на самом деле… ведьма? – с расстановкой проговорила я.
– Ну да.
Кэл снова улыбнулся, встал и протянул мне руку. Я с неловкостью позволила ему помочь мне подняться на ноги.
– И кто знает? Может быть, в это время на будущий год ты тоже станешь ведьмой. И Рейвин, и Робби, и кто-нибудь еще, если они сами захотят.
Еще одна улыбка, и он ушел. Вот теперь на улице стало по-настоящему холодно и темно.
10. Огонь
Если женщина ляжет с ведьмой из семи Домов, то она не произведет на свет ребенка, если он сам того не захочет. Если простой мужчина ляжет с ведьмой из семи Домов, она не понесет ребенка.
Гунар Торвилдсен. «Путь ведьмы», 1740 г.
Ночью я послал сообщение. Мечтаешь ли ты обо мне? Придешь ли ты ко мне?
– Фильм наверняка потрясный. Пойдешь с нами? И Бэккер там будет, – сказала Мэри-Кей.
Она вышла из ванной, находившейся между нашими комнатами, на ходу натягивая рубашку. Потом остановилась перед моим зеркалом и стала рассматривать себя со всех сторон, широко улыбаясь своему отражению.
– Как же так?! – воскликнула я, удивляясь, что именно моя четырнадцатилетняя сестра унаследовала от мамы такую полную грудь, прихватив, по-видимому, и мою долю. – Я иду на вечеринку. А вы где встречаетесь?
– В кино. Нас отвезет мама Джейси. Тебе нравится Бэккер? Он в твоем классе.
– Он в порядке, – ответила я. – Вроде неплохой парень. Приятный. – Подумав, я сказала: – Говорят, он влюбился в тебя. Он не слишком… нахальный?
– Ну… – неопределенно проговорила она, – он такой хороший.
Я стояла у открытого шкафа, она повернулась и посмотрела на меня.
– А где вечеринка? И что ты наденешь?
– Дома, у Кэла Блэра, а что надену, не знаю, – призналась я.
– О! У этого нового парня из выпускного класса? – с интересом спросила Мэри-Кей, осматривая мои вещи. – Он такой крутой. Каждая хотела бы встречаться с ним. Боже, Морган, да у тебя одно старье!
– Спасибо тебе, – с улыбкой ответила я.
– Вот это, кажется, ничего, – заявила Мэри-Кей, вытаскивая одну из моих вещей. – Ты это никогда не надевала.
Это был топик с лайкрой темно-оливкового цвета, который мне подарила другая тетя, Маргарет, старшая сестра нашей мамы. Я любила ее, но они с другой тетей, Эйлин, не разговаривали с тех пор, как та уехала от нас. И так как этот топик подарила мне тетя Маргарет, я считала нелояльным по отношению к тете Эйлин носить его. Можете сказать, что я чересчур щепетильна.
– Ненавижу этот цвет, – фыркнула я.
– Нет, – категорически заявила Мэри-Кей, – он подходит к твоим глазам. Надевай его. А к нему – свои черные леггинсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45