Говорили они не больше трех минут, и разговор, как обычно, закончился жесткой командой, заставившей забыть о работе и положении и вспомнить себя настоящую. Голос переполнил Блэр энергией. Она славилась энергией, об этом даже писали в «Одежде для женщин». Но этот человек! Она пристрастилась к нему, как к наркотику.
Блэр достала бронзовый прибор для открывания писем и опустила его в стакан ледяной воды, что всегда стоял на столе. Она встала, расстегнула брюки и, расставив ноги, осторожно просунула туда ледяной предмет, дрожа всем телом, пока он проходил внутрь. Шок от ощущения собственной горячей кожи, всасывающейся в металл, заставил ее застонать от желания к человеку, научившего ее этому, нет – приказавшему научиться.
– Оставайся влажной, – услышала Блэр его последние слова. Все еще мягко постанывая, послушная каждому его приказу, Блэр вытерла прибор салфеткой, положила его на место, застегнула брюки и уселась за стол звонить Пен.
– Пен, что вас там задерживает? – холодно спросила она. – Запускаем шоу.
Удивительно ли, что Алекса так изменилась?
Затрещал будильник, но Джо не спала уже несколько часов, мучительно ворочаясь: почему так неуютно, так одиноко всегда, когда они с Алексой остаются наедине? Да и нечасто они бывают вдвоем. Вот уже три месяца Джо жила в Нью-Йорке, непрерывно пытаясь угнаться за сестрой, и удавалось это нечасто.
Раньше Джо просто считала сестру безответственной, теперь на ум приходило другое слово. Алекса стала совершенно ненадежной. Она не только опаздывала – иногда вообще не объявлялась. Не только срывала встречи – пропадала на сутки-двое, и никаких извинений. Обычно следовала равнодушная отговорка: «Снималась… фотографы – просто звери… Пен Уоверли отослала меня в другое место… Блэр знакомила меня с…»
Алекса в уникальном положении. Джо поняла это лишь сейчас. «Вью» сделал ее звездой за одну ночь. Пенелопа считала делом чести раскрутить новую звезду – поменяв ей имя, выбирая за нее одежду и прически, чтоб подчеркнуть ее «лучшие стороны». Пен сама выбирала время выхода в свет: «…в «Элинс» – не раньше половины десятого, в «Ле Сирк» – только на обед, и ни в коем случае на ужин». Алекса от души веселилась, рассказывая, как Пен не пускала ее на модные тусовки манекенщиц. Учитывая все это, ровно через сорок восемь часов пребывания в Нью-Йорке Джо уже испытывала отвращение к одному ее имени.
Еще до того, как Алекса впервые появилась на обложке, агентства моделей успели окружить ее всякого рода личными услугами – лимузин с шофером, личный швейцар и – что совсем здорово – великолепные обеды, мечта любого гурмана, доставлявшиеся в любое время дня и ночи. «После двух-трех часов в студии в коленях дрожь, воды не вскипятить, – рассказывала Алекса, – так что это большой плюс».
– Когда я позвонила тебе, – призналась Алекса, – как следует не подумала. Решила, что со всем вдвоем справимся. Из «Вью» обещали еще хорошего бухгалтера-консультанта. Будем знать, куда лучше денежки вкладывать.
Джо не могла поверить, как обыденно сестра рассуждает об огромных заработках. Сколько точно вы ходило, Джо не знала, но, прикинув в уме, насчитала не меньше двухсот тысяч в год. А мама еще думала, что, иногда имея в час сто долларов, хорошо получала! Джо быстро поняла, что, выбирая людей в окружение Алексы, «Вью» хотел заручиться гарантией, что конкуренты не смогут ее перехватить.
Два месяца назад Джо записалась на курсы бухгалтеров. На них едва хватало времени: кроме этого надо проследить за расписанием Алексы и самой назначать встречи представителям агентств.
– Ты только подумай, – говорила она сестре, пытаясь растормошить в ней былое трезвое чувство юмора, – я, Джо Шепвелл, от твоего имени опрашиваю агентства, а не наоборот! Знаешь, каково пробиться в «Форд» или «Элит»? А тут они передрались между собой, чтобы заполучить кусочек тебя. С ума сойти!
На лице звезды не промелькнуло и тени улыбки:
– Запомни, агентство будет вести мои дела, а не управлять моей жизнью. Другие манекенщицы мне рассказывали, что агентства, можно сказать, им указывают, когда ходить в туалет. Кэл Робинсон тоже мне это хотел устроить в Сан-Франциско. Говорил, чего не есть, чего не пить. Мне это не нужно. Я слушаться не хочу и не буду. И «Вью» мне в этом не указ. Скоро Кэл или кто-нибудь другой найдет им новую красотку, а что мне тогда делать? Поэтому перерабатывать не стану. Пусть будет возможность, если захочу, взять и уехать на день, на неделю, на месяц. – Алекса говорила жестко, резко, и вдруг подмигнула Джо. И уже не она, Алекса, а совсем другой человек произнес: – Когда в банке будет лежать мой первый миллион.
Джо потянулась в кровати, пытаясь заставить себя встать, и тут вспомнила, что так и не дождалась сестру вчера вечером. Только в час ночи она заснула, не в силах держаться больше ни секунды. Казалось, Алекса забыла, о чем просила сестру по телефону – о любви и заботе, о помощи, о том, что сорвала ее с места на другой конец страны.
Она сжала зубы. Если Алекса и забыла, то она – еще нет. И не собирается.
Итак, в пользу переезда в Нью-Йорк сыграли два главных фактора. Хотелось быть здесь, когда полиция найдет убийцу Энн Першинг. Пока что у них ни одной зацепки. И – что гораздо важнее – не терпелось подальше уехать от Майка. Чем дальше, тем лучше. Избежать опасности снова поверить в его чувства, не искушать судьбу, которая может в буквальном смысле слова снова кинуть ее в его объятия. Каждый раз, вспоминая утреннюю сцену в Сан-Диего, Джо заливалась краской от стыда и унижения. Стоит ли говорить, она все еще по нему тосковала, но каждый раз в мыслях возвращаясь к Майку, позвонившему с тех пор всего три или четыре раза, Джо старалась тут же переключиться на Алексу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106