– Мы вылетаем из Тетерборо в пятнадцать минут одиннадцатого. На борту хорошая спальня. Приедешь отдохнувшая и произведешь фурор. Я уже сообщил во «Вью», ты должна будешь уйти из студии не позднее половины девятого. Этого времени хватит, чтобы сделать обложку, какую они, а вернее, мы хотим. – Щелчок – и в трубке загудело.
Какое-то время она еще держала трубку в руке. На ней остался след от помады, похожий на кровь. Вернувшись в гримерную, Алекса услышала за стеной голос Пен – успокаивающий, убедительный – они все еще обсуждали проблему больших и маленьких ртов. Она влетела внутрь сообщить Мим-су последний приказ Форги.
Мимс развалился в шезлонге. Глаза были закрыты. Алекса опять вспомнила, как в первый раз столкнулась с ним у Кэла. Она виновата перед Кэлом: не вспоминала о нем много месяцев, не говоря уже о том, чтоб позвонить.
– Мне это не нравится. Это плохо пахнет. Может, это главная поездка в моей жизни – я не знаю. Она часть моего контракта с «Дэви». Должна ехать, куда скажут. В первый раз за границу. – Алекса словно оправдывалась и чувствовала себя полной дурой.
Мимс не пошевелился и заговорил, не открывая глаз.
– Сейчас почти четыре. В пять ты будешь выглядеть уставшей. Я донесу это до Пен, если она сама не заметит. – Мимс открыл большие черные глаза и подмигнул ей. – Ты сбежишь. Здесь есть запасной выход. Тебя не увидят. Наденешь вот это. – Он показал на задрипанный серый плащ. – Машина будет ждать внизу. Подходящее время дня, час пик… И нам повезло – дождь идет. Люди на улице будут торопиться. Поедешь на Одиннадцатую улицу с моими ребятами. Привези гарантию, что мой Бакстер – это твой Форга, об остальном мы сами позаботимся. Мы проводим тебя до дома и сделаем так, что за океан ты не полетишь…
Алекса вздрогнула.
– А собака?
– Отравленное мясо.
Мысль об отравленном мясе не оставляла Алексу весь следующий час. Если им не подошел ни один предыдущий снимок, то красный топ и сиреневый шифон, который на нее повесили, их не спасет. Алексе было и все равно, и не все равно.
Если бы рядом оказались другие манекенщицы, она первый раз в жизни попросила бы таблетку, какой-нибудь транквилизатор. За последние сутки столько всего произошло – да еще согласилась участвовать во взломе чужого дома. В своем ли она уме?
Шепотом посоветовавшись с фотографом, возбужденная Пен вылетела из студии с криком:
– Мимс! Мимс, где ты?
Он вошел и внимательно осмотрел Алексу.
– Да, – протянул он, – вижу, что ты имеешь в виду. Шифон не совсем подходит к глазам. Дай мне кое-что попробовать. Есть одна идея…
Пенелопа подпрыгнула, как девчонка.
– Вот и молодец, умница. Я знала, что ты поймешь.
Невероятно, было ровно пять. Пенелопа шла в ногу с их планом, ничего не пришлось говорить.
Зачем она это делает? К чему такой риск? Если б было время подумать, она вряд ли поехала бы на Одиннадцатую, но она понимала, почему Мимс так торопится. И почему искала доказательства для него – она отчаянно пыталась доказать себе, что Мимс ошибся, что Джо ошиблась. Выяснить раз и навсегда, что Форга не имеет ничего общего с клиниками на Западном побережье, чтобы убедиться, что мать человека, которого она полюбила, – Дэви-Светлана – не имеет никакого отношения к трагедии ее прошлого, к смерти мамы.
Только в плаще, скрывавшем прозрачный шифон, и неимоверном рыжем берете, спускаясь по темной лестнице, Алекса поняла, что Мимс никуда не идет. Когда она остановилась и замахала, Мимс свесился вниз и твердо сказал:
– Если и я уйду, будет очень подозрительно. Я скажу, якобы ты сказала мне, что выскочишь позвонить. Я пытался остановить, но ты не послушалась… не бойся. – Даже в сумраке она видела, как вращаются белки его глаз. – Я хороший актер, детка. Выставлю тебя, как надо. Скажу, что весь день вытирал тебе слезы. Так что поезжай и возвращайся скорее. С уликами против него. Я должен знать, что нашел его.
Алекса тряслась, как еще ни разу в своей жизни. На улице стояла машина, которую точно описал Мимс, и, когда она вышла на улицу, задняя дверца открылась. Алекса ждала, что увидит больших чернокожих ребят с сильными кулаками, но трое в машине оказались больше похожи на пуэрториканцев. Они крякали, смущались и отворачивались, словно ее ослепительно прекрасное лицо прожектором осветило темные стороны их жизни.
За всю дорогу ей сказали только одно: «Сиди тихо», когда машина подъехала к Одиннадцатой улице. Слава Богу, накрапывал дождь.
– Этого хватит, чтобы крыса сдохла, – сказал сидящий на переднем сиденье. Алекса не поняла, что бы это значило, но тут же увидела сверток мяса. Отрава. Господи… Слишком поздно поворачивать назад. Зубы постукивали, все тело охватила лихорадка.
Двое выскочили на улицу, и машина свернула за здание. Когда они снова вырулили на Одиннадцатую, машина затормозила рядом с одним из взломщиков. Он ухмыльнулся, и Алекса увидела, что у него не хватает нескольких зубов.
– Не знаю, что твой черный дергался. Пустячное дело. Вытаскивай псину, закопаешь – и никто не узнает, что мы вообще здесь были.
Все посмотрели на Алексу. Теперь ее очередь выполнить задание Мимса.
Входная дверь выглядела закрытой, но легко отворилась. На улице было пасмурно, и внутри царила почти сплошная темнота. Она обернулась поискать выключатель.
– Нет, – остановил ее злой голос. – Не знаю, что ищешь ты, а я ищу «снег». Мимс сказал, здесь вроде как склад. Здесь жили, но брать нечего. – Он раздраженно протянул ей фонарь. – Держи низко.
Она прошла обшитую панелями комнату, похожую на приемную врача: журналы на низких столиках, торшеры, окошечко с выдвижным стеклом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106