Все это были лошадиные клички.
– Значит, здесь вы и хороните старых коняг?
Она кивнула, а затем опустилась на траву, мрачновато глядя прямо перед собой. Мигель стоял рядом.
– Почему люди считают кладбища унылыми местами? По-моему, наоборот, это мирные, спокойные места. А как по-вашему?
Он ничего не ответил, окинув взглядом всю открывающуюся перед ним картину. Патриция указала пальцем.
– А вот то место – между Бархатом и Танцором, – оно предназначено для меня.
Мигель был шокирован. Может быть, она просто шутила?
– Когда я купила эту ферму, я решила сойтись накоротке со смертью. Вот почему я собрала здесь дряхлых лошадей. Я хочу, чтобы они провели остаток своих дней в покое и в мире. И мне кажется, что лошади, покоящиеся под здешними камнями, говорят мне: «С нами все в порядке, да и вообще – все в порядке, этого не нужно бояться». И это помогает мне – хотя, увы, я по-прежнему боюсь.
Мигеля порядком потрясла эта беседа. Какие темные, какие чудовищные мысли бродят в этой изящной головке!
– Мадемуазель, вы слишком молоды, чтобы страшиться смерти.
– Да нет, я ведь не за себя боюсь, мистер Кардига. Я боюсь, что смерть отнимет у меня всех моих близких и оставит меня в совершенном одиночестве. У меня есть дорогой человек, который работает в полном опасностей и ежедневного риска уголке света, и мысль о том, что я могу потерять его, буквально парализует меня.
Мигель снял шляпу и провел рукой по густым черным волосам.
– Мадемуазель, – начал он с кривой усмешкой. – Будучи участником боя быков, я много раз сталкивался лицом к лицу со смертью. И знаете, что я понял? – Он сделал паузу. – Я меньше боялся быка, чем зрителей…
Она подняла на него глаза. Сейчас она была похожа на маленькую девочку.
– Да. Я боялся не умереть, а осрамиться. Боялся обесчестить имя моего отца. И тогда я понял, что смерть вовсе не является моим врагом. Моим истинным врагом был мой страх.
Патриция не знала, что на это ответить.
Мигель отвязал Ультимато и сел на него.
– Думаю, мне пора, – сказал он и умчался прочь.
Ей хотелось остановить его, ей хотелось услышать от него еще что-нибудь.
Вернувшись к себе в коттедж, Мигель налил стакан вина и переоделся ко сну. Растянулся на постели, размышляя о вечерней прогулке. Какая странная девица – со всех сторон окруженная смертью, а сама – буквально искрящаяся жизнью! Она начала вызывать у него чувства, в каких он не часто себе признавался. Да ведь еще никогда он не разговаривал с женщиной так, как сегодня вечером.
Ему не спалось. Он надел протез, накинул на плечи халат и, хромая, вышел в ночь.
Он поглядел на хозяйский дом – и заметил свет в верхнем окне. Ей, судя по всему, не спалось тоже. Мигель прислонился к дубу, прислушался к шуму ветра в лысых сучьях у себя над головой. Да, Патриция, мы редко обращаем внимание на то, что нас окружает. И часто не прислушиваемся к голосу собственной души.
Он вновь посмотрел на хозяйский дом – свет в верхнем окне погас. Спокойной ночи, Патриция!
Стакан вина у него на ночном столике так и остался невыпитым, и тем не менее он хорошо выспался. И когда проснулся, первая его мысль была о Патриции. Ему нравились те странные чувства, которые она в нем пробуждала. Девушка была такой хрупкой, такой уязвимой, и вряд ли способна кого-то обидеть. Как бы она повела себя, узнав о том, что он убил человека?
Глава VI

СТОУН РИДЖ
Ноябрьский дождь яростно стучал в застекленную крышу зимнего помещения для верховой езды; темные тучи, проплывая по небу, застили свет и создавали здесь, внутри, искусственные сумерки. Патриция, оцепенев, стояла посередине присыпанной песком арены. Мигель неторопливо приближался к ней, ведя за собой не Харпало, а Ультимато. Ей предстояло впервые сесть на серого скакуна.
Пытаясь скрыть от наставника свою нервозность, она легко вскочила в седло. Ее длинные сильные ноги легко вошли в стремена.
Дождь так шумел, что слова, произносимые Мигелем, были едва слышны.
– Этого коня назвали Ультимато. Ультимато Первый. Вы скоро поймете, почему. – Он подошел поближе. – Не забывайте: все мускулы полностью расслаблены. – Он положил руку ей на бедро. – Он сам понесет вас. Ему хочется понести вас. Ему хочется понести вас без малейших ваших усилий.
Он вложил ей в руки поводья, едва заметно погладив ее по пальцам.
– Они вам на самом деле практически не понадобятся, – сказал он. – Что ж, давайте начнем.
Конь тронулся с места. Его поступь была плавной, исполненной собственного достоинства.
– Представьте себе, будто вы плывете по течению реки, – крикнул ей Мигель с середины круга.
Патриция улыбнулась, и впрямь испытывая подобное ощущение.
– А теперь подайте плечи в мою сторону. Она повиновалась.
– Посмотрите на меня.
Его глаза встретились с ее глазами, и конь тоже повернулся к Мигелю. Ей показалось, будто течение реки внезапно переменило направление и ее неудержимо повлекло к этому мужчине.
Она повиновалась всем его указаниям – поворачивала плечи, переносила тяжесть тела – но со всей осторожностью – слева направо и наоборот, а конь послушно вторил и река послушно меняла течение. Девушка была словно загипнотизирована. И сама не знала, что именно привело ее в такое состояние, – дождь ли, конь или наставник. Но ощущение, которое она испытывала сейчас, было незабываемым, и Патриция понимала, что любой другой конь никогда не пойдет ни в какое сравнение с этим.
НЬЮ-ЙОРК
Проходя по вестибюлю здания, в котором была расположена штаб-квартира синдиката «Стоунхэм», Патриция не могла сдержать легкой дрожи. Она терпеть не могла появляться в этом здании – в таком холодном, ничем не украшенном, – по сути дела, в пещере, выдержанной в серых тонах, стены которой были обшиты листовой нержавеющей сталью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99